Значит, лапы привели. А в городе у вас кто-нибудь остался из близких?
Да, мама и, надеюсь, ещё один зверь. Друг моего отца.
Тихон замолчал, Нора тоже.
Это кажется вам странным, да? Что я дружу с морской свинкой? наконец, спросила она.
Да нет. Я вообще с одной мышью дружил. Точнее, начал дружить. И мои родители, как оказалось, с некоторыми мышами были близкими друзьями.
Да уж, мяукнула Нора, а у меня нет знакомых мышей. Были знакомые удав, лошадь, тигр и лев.
Ничего себе! искренне удивился Тихон. Удава он никогда не видел, как выглядели лошади знал. Художники любили изображать лошадей. Про львов и тигров он тоже был наслышан с детства. Ведь они считались дальними родственниками кошек.
Мы были коллегами, грустно заметила Нора.
Как это? Тихон не мог себе представить, как можно быть коллегой с лошадью. Коллеги это ведь те, с кем работаешь. А как кошка могла работать с лошадью? И тем более с удавом или даже львом? Тихон живого льва никогда не видел. Только на картинке.
Неужели вы меня не узнали? удивилась Нора.
Простите, нет, Тихон не хотел обидеть новую знакомую, но ответил честно.
Это даже забавно. Обычно я страдала от избытка внимания. То есть вы не знаете, кто я? уточнила Нора и улыбнулась. У неё была прекрасная, завораживающая улыбка.
Знаю. Вы кошка. Только очень красивая, ответил Тихон и покраснел под шерстью, хотя кошки вроде бы не умеют краснеть и уж тем более смущаться. Так считается. Оказалось, очень даже умеют.
И вы не знаете, кто такая Марыся? Нора всё ещё улыбалась.
Морская свинка. Смешная. А что? ответил Тихон.
Удивительно. Просто удивительно, ласково заметила Нора.
Но вы же мне расскажете? Про это место, про себя, попросил Тихон, не желая расставаться с этой удивительной кошкой.
Значит, долой скучные вечера! радостно воскликнула Нора.
Если бы Тихон не проводил всё время в стенах музея в окружении картин, он бы наверняка узнал и Нору, и Марысю. Они ведь были настоящими звёздами. И знали их буквально все от котёнка до канарейки. Нора даже по крыше не могла спокойно погулять все её узнавали и начинали расспрашивать, как она поживает, что любит, с кем дружит. Просили оставить отпечаток лапы на кленовом листе на память в качестве автографа. Нора, устав от досужего внимания, пыталась прятаться пачкалась в грязи, надевала плащ до самых лап, но её белоснежную шерсть и особенно глаза не узнать было невозможно. Марыся же имела талант притягивать неприятности. Она и минуты не могла провести спокойно на неё всё время что-нибудь падало или она сама куда-нибудь падала. И если в сводках о происшествиях упоминалась морская свинка, которая застряла в трубе, потерялась, нашлась и снова где-нибудь застряла, можно было не сомневаться речь шла о Марысе.
Но это, конечно, не являлось главным. Главное, что Нора с Марысей были очень знаменитыми и очень талантливыми артистками. Они выступали в театре зверей, и именно их любили девочки и мальчики вместе со своими родителями, бабушками, дедушками и домашними питомцами. Посмотрев представление, почти каждая девочка мечтала завести дома такую же кошку, как красавица Нора. А мальчики умоляли родителей купить им такую же морскую свинку, как Марыся. В театре выступали и собаки, и удав, и попугаи, и даже бегемот Однако, когда на сцену выходила Нора, в зале замолкали и застывали на своих местах даже самые маленькие детишки, которые, как всем известно, не желают сидеть спокойно и тихо. Когда прекрасная кошка на специальных качелях взлетала высоко-высоко, под самый потолок, и оттуда, сделав сальто, спрыгивала вниз, даже самые хулиганистые мальчишки, которых ничем не удивишь, вскрикивали от ужаса и восторга. Нора летела вниз как белая молния, и, казалось, вот-вот разобьётся, но в самый последний момент она мягко приземлялась на все четыре лапы. Такой номер умели исполнять и другие кошки в театре, но лишь Нора могла заставить зрителя замереть и ахнуть, восхищаться кошачьей красотой и грацией. Именно это качество и называется талантом.
Уметь сделать так, как не может никто другой. Превратить трюк в спектакль.
Нора, конечно же, была безусловной звездой. Она не только играла в театре зверей, но и снималась в кино в роли кошек. Позировала для журналов и рекламировала корм для кошек. Нора выступала в телепередачах о животных, по большим праздникам в человеческих концертах со своим коронным номером, давала интервью кошачьим печатным изданиям. Её любили все и звери, и люди. Потому что она была не только красивой, но и удивительно доброй и отзывчивой кошкой. К тому же вела себя совсем не так, как иногда ведут себя звёзды. У неё для каждого котёнка находилось доброе слово, для каждого человека мурчание. Только один человек не любил Нору директор театра, Антон Захарович.
Вообще-то Антона по отчеству его никто не называл звери не считали директором.
Настоящим директором был его отец Захар Антонович. Вот его большого, тёплого, с огромными усищами и громким, но ласковым голосом звери обожали. Нора помнила, как Захар Антонович шёл мимо клеток и стойл, вдруг остановился, схватил своей огромной ручищей за шкирку её тогда ещё котёнка, поднёс к лицу, рассмотрел внимательно и вдруг шумно чмокнул прямо в нос.
Ну ты не кошка, а конфетка! воскликнул восторженно директор. Так бы и съел! Красотка из тебя вырастет невероятная! И, по глазам вижу, умная! Звезда!
Захар Антонович ласково прижал Нору к груди, почесал за ухом, после чего аккуратно вернул в клетку и пошёл дальше. Нора так и сидела, не зная, как себя вести, ведь все звери сразу же посмотрели на неё другими глазами. Если Захар Антонович сказал, что малыш непременно станет звездой, значит, так тому и быть. Ещё ни разу не ошибся. У директора нюх был на таланты. Он колесил по городкам и сёлам в поисках зверей. Как правило, забирал их у плохих хозяев, которые не заботились о питомцах, подбирал на улице.
Захар Антонович не просто знал каждого зверя в своём театре по имени. Он понимал и чувствовал животных, будто сам был котом или даже слоном. Директор был в курсе всего что любит на завтрак бегемот, какое настроение последние три дня у попугая, болит ли зуб у пуделя, как себя чувствует питон. Ему до всех было дело. Любой артист театра мог запросто войти, вползти или влететь в кабинет Захара Антоновича и, хлопая крыльями, щёлкая клювом или стуча копытом, рассказать о своих проблемах. Захар Антонович понимал все языки от птичьего до лошадиного и всегда помогал.
Этот театр создал отец Захара Антоновича Антон Захарович (такая уж была в их семье традиция называть сыновей в честь дедов). Именно ему пришла в голову идея собрать в одном месте талантливых животных. Но своего расцвета театр достиг именно при Захаре Антоновиче, который не только принял дело отца, но и полюбил его всем сердцем. Он ведь вырос в этом театре и знал всех зверей с детства. Они росли вместе. Дружили, делились яблоком или печеньем, выслушивали друг друга, поддерживали.
По семейной традиции дело должен был продолжить единственный сын директора Антон. Захар Антонович с малых лет приучал его заботиться, понимать и любить животных, как когда-то делал его отец. Но маленький Антон зверей не просто не любил, он не мог с ними находиться в одном помещении. На кошек у Антоши оказалась аллергия он начинал чихать и чесаться. Собак он панически боялся, даже безобидных кудрявых пуделей, хотя его ни одна собака в жизни не укусила. Морские свинки и крысы вызывали у него брезгливость грызунов Антон не любил особенно. Даже если и брал в руки, как требовал отец, потом надолго запирался в ванной и отмывался с мылом. А от больших животных тех, кто больше собаки, и вовсе старался держаться в стороне, считая, что им место в клетке с толстыми прутьями. Птиц Антон вообще терпеть не мог, даже сильнее, чем грызунов. Когда не видел отец, выпускал из клетки попугайчиков или канареек и стрелял по ним из рогатки. Птицы метались, а Антоша, который рос жестоким мальчиком, радовался.