Конечно, все помнили историю о том, как смело я приехала к Гасану бороться за проект, когда он хотел передать его своей жене Наде. Но одно дело не побояться прорваться в кабинет к собственнику компании и совсем другое, будучи русской молодой девушкой, подать в суд в Дубае на крупного игрока ведущей отрасли ОАЭ.
Мне было обидно, больно, очень страшно, но я ясно понимала, что не смогу уважать себя до конца своей жизни, если струшу и хотя бы не попробую побороться за то, что по праву мне принадлежит. Пусть даже с теми, кто сильнее, богаче и авторитетнее меня. Я сказала себе, что даже если я проиграю, потеряю деньги и опозорюсь, лично я буду знать, что честно сражалась до конца. Честно в первую очередь по отношению к себе.
Я посчитала финансы, которыми на тот момент располагала, и решила, что могу позволить себе проигрыш, в случае которого местный суд обязал бы меня выплатить компенсацию пострадавшей стороне. Затем передо мной стояла задача найти хорошего адвоката. Я замучила этим вопросом всех знакомых, объездила огромное количество адвокатских бюро в Дубае, выслушала кучу рекомендаций и когда практически отчаялась, встретила Ахмеда.
Ахмед был эмигрантом из Египта, но жил в Эмиратах последние 15 лет. Правовая база ОАЭ представляет собой интересный сплав законов Шариата и египетского гражданского права, и Ахмед, получивший образование и опыт в Египте, показался мне хорошим кандидатом на роль моего защитника. Более того, я узнала, что все дела, за которые он брался, включая даже кейсы против страховых компаний, одерживали победу в суде. А выиграть дело со страховщиками дорогого стоит! Так, послужной список и решительный настрой Ахмеда произвели на меня впечатление, мы ударили по рукам, и я со спокойным сердцем улетела в Москву для подготовки необходимых документов.
Но в Москве меня ждал неприятный сюрприз. Меня обокрали.
Глава 7
По приезде в Москву я обнаружила, что все наличные, которые были у меня в квартире, исчезли, а вместе с ними испарились и деньги с расчетного счета моей компании.
Как такое могло случиться? О деньгах знали только отчим и мама, они же имели доступ к счету, но я не допускала мысли, что семья могла так со мной поступить. Родные люди, воспользовавшись моим отсутствием, украли перед судом все деньги, зная, как тяжело я их зарабатывала? Этого не может быть, это какая-то ошибка, абсурд!
Основой отношений в нашей семье всегда были любовь, искренность и щедрость. С детства я считала маму своим лучшим другом и доверяла ей целиком и полностью. Мы вместе прошли множество испытаний, всегда поддерживали друг друга, и я, последние годы живя в острой нехватке финансов, часто экономила на своих потребностях, но стабильно отправляла родным деньги на жизнь и погашение образовавшихся долгов. В семье никогда не было воровства и обмана, иначе позволять маме вести бухгалтерию в своей компании и предоставлять ключи от банковского счета было бы с моей стороны просто нелогичным. В этой связи я не верила в произошедшее до последнего и думала, что это какой-то страшный сон, который вот-вот закончится или окажется неуместной шуткой, розыгрышем и глупостью.
Но все события были более чем реальны.
После того как я вернулась в Москву и обнаружила пропажу всех своих денег, мама перестала выходить со мной на связь, а отчим, побоявшись обращения в полицию, решил меня напугать и сильно избил. Я поняла, что больше не могу оставаться в своей съемной квартире, адрес которой он знал, и переехала к школьной подруге Наде и ее мужу Никите, которые сразу откликнулись на мою просьбу о помощи.
Я жила у друзей достаточно долго, ни разу не ощутив себя неудобным гостем. Ребята по очереди дежурили у моей кровати, на которой я ревела каждую ночь, хотя рано утром им нужно было вставать на работу. Надя, зная, что я ограничена в финансах, не разрешала мне тратить деньги на покупку еды, постоянно готовила какие-то кулинарные изыски и умоляла меня хоть что-то съесть. У меня же на фоне стресса совершенно пропал аппетит, и с каждым днем я сильно теряла в весе. Вместе с Никитой она пыталась отвлекать меня разговорами и совместными просмотрами фильмов, но я только смотрела на все происходящее стеклянными глазами и мало понимала происходящее.
Ты очень сильная, хотя бы потому, что такие испытания не даются слабым людям. Ты обязательно сможешь через это пройти! уверенно подбадривала меня подруга, пряча свои слезы.
Мы дружили с 12 лет, сидели в школе за одной партой и очень любили друг друга, поэтому Надя принимала мои трудности так близко к сердцу.
Я не хочу быть сильной, я не хочу через это проходить! отвечала я, корчась от физической боли в животе и сердце, еще недавно у меня была семья, а сейчас вся моя жизнь рухнула, и я совсем не знаю, что мне делать.
Мне было ужасно стыдно рассказать о произошедшем кому-то из своего окружения, но самым близким друзьям я все же открылась. Подруга-психолог дала мне несколько консультаций, но узнав, что мой организм напрочь отказывается от сна и еды, испугалась последствий и направила меня к психотерапевту.
Им оказалась яркая блондинка лет шестидесяти с проницательным взглядом. Она работала в паре с двумя специалистами клиническим психологом и психиатром. Собираясь на сеанс терапии, я была уверена, что как только расскажу врачам свою историю, то непременно получу жалость, сочувствие и утешение, которых так сильно мне не хватало. Однако все произошло совершенно иначе. Специалисты дали мне только пять минут на то, чтобы я рассказала суть своей ситуации, задали несколько сухих уточняющих вопросов и попросили лечь на кушетку.
Врачи использовали практики гипноза, методику аутотренинга и наверняка какие-то другие психотерапевтические инструменты, которые вызвали у меня целую бурю эмоций. Не в силах себя сдерживать, я буквально выла на весь кабинет, обливалась слезами, впивалась зубами в свой кулак, кричала, что мне больно, обидно, страшно, и я не могу вынести все то, что сейчас происходит в моей жизни.
Спустя два часа я вышла из кабинета с чувством облегчения. Более того, впервые за долгое время ко мне пришла здравая мысль, которая впоследствии очень долго, примерно полгода, крутилась в моей голове и давала силы двигаться дальше, несмотря на периодически появляющиеся приступы отчаяния. Мысль звучала так: «Я должна что-то сделать». В сложные периоды, вспоминая эту фразу, я призывала себя действовать, а не поддаваться паническим настроениям и страху, и такой аутотренинг действительно мне помогал.
Несколько сеансов терапии и неутомимая поддержка друзей придали мне немного сил, и я решила попробовать вернуть свои деньги. Сначала я позвонила маме, чтобы разобраться в мотивах ее поступка, но она отказалась говорить по телефону и предложила увидеться в торговом центре. На встречу пришла не моя любимая мама, которую я знала с рождения, а совершенно чужая женщина с холодными глазами и жестким голосом. Она обвиняла меня в том, что я неблагодарна и не ценю то, что они вместе с отчимом вырастили меня, давали еду, кров и одежду, платили за мою частную школу, благодаря которой сегодня я прекрасно знаю английский и имею возможность заниматься международной деятельностью. Мама убеждала меня, что мой заработок это заслуга всей семьи, поэтому они с отчимом имеют на него полное право.
Мама, но у меня в скором времени будет суд, тихо возразила я. Мне нужны мои деньги.
Это не твои деньги! Ты их заработала, будучи в семье. Мы всегда поддерживали тебя, а ты забрала все себе! кричала она.