Сохранилось (в копии) письмо Петра к новгородскому воеводе П.М. Апраксину в ответ на пересланное Петру великими послами его письмо к ним о найме штурманов, боцманов и матросов в пограничных шведских городах и о бегстве инженера Брекеля. Петр предписывает ему больше из шведской земли матросов, не знающих русского языка, не нанимать, потому что «здесь», т. е. в Англии, благодаря наступившему миру можно нанять матросов гораздо лучших, чем в Швеции. По поводу бегства Брекеля Петр делает Апраксину выговор, хотя и не в суровой форме, указывая в качестве примера на порядки в иностранных государствах. «Min Her, пишет царь. Письмо твое, 16 февраля писанное, мне отдано марта 24, в котором пишешь ваша милость о найме солдат; и в том извольте приложить тщание. А что естьли не найдется русского языка, велел, которые и не знают языка, нанимать, и в том, которые наняты, тем быть так, а естьли которых сие письмо до наему застанет, нанимать не вели, потому что здешние гораздо лучше и не пример шведам, и достать их можно, сколько надобно, здесь ради учиненного мира; а в шведской земле велено нанимать только для языка русского, а не для того, что здесь добыть нельзя. Тут же пишешь, что полковник Брекель проехал тайно заграницу, и то зело худо, что таково оплошно у вас; можно было покрепче смотреть в том. А здесь не токмо иной кто, но и сами короли каждому проезжую подписывают своею рукою. О пушках новых, о которых писал Федор Алексеевичь (Головин), так же потщись, чтоб немедленно оные зделать. Piter»[170].
27 марта вечером, вероятно, вскоре после возвращения в Дептфорд Петра, который вернулся туда «перед вечером», прибыл туда же из Амстердама второй посол Ф.А. Головин: «приехал к нам, как записано в «Юрнале», Федор Алексеевич [в] вечеру»[171].
28 марта помечено получение Петром второго письма от А.М. Головина от 18 февраля из Москвы, почти тождественного по содержанию с предыдущим письмом от 11 февраля. Речь опять идет о высланных царем образцовых лядунках, которые все еще не доставлены, о том, что до получения царского письма он, Головин, хотел было делать лядунки деревянные, крыть их телячьей кожей и печатать на них гербы Преображенского полка. Такие без его ведома уже сделаны в Семеновском полку. От Ивана Ивановича (Бутурлина?) по-прежнему чинится ему в полковых делах «помешка»; Иван Иванович все делает по прихотям своим, а не так, как требует дело. Головин просит Петра отписать о том к Ивану Ивановичу[172].
29 марта Петр писал Виниусу, отвечая на его письма от 11 и 18 февраля. Царь обещает исполнить его просьбу о железных мастерах, написать о них королю Польскому. Их можно найти и в Англии, только они здесь дороги; в Голландии найти их не удалось. Виниус рассчитывал, что его письмо застанет царя уже возвратившимся в Голландию. Петр пишет ему, что письмо застало его в Портсмуте и еще задолго до отъезда из Англии; но он надеется, что, когда Виниусом будет получен ответ, выедет уже из Голландии. Касаясь далее международных европейских отношений, Петр пишет, что сбывается его предсказание о непрочности Рисвикского мира. Король Французский готовит опять в Бресте большой флот, и никто не знает, для каких целей. Вчера получили из Вены известие о смерти Карла II Испанского, и царь предвидит серьезные осложнения вследствие этой смерти[173]. «Min Her Vinius, читаем в письме. Писма твои, писанные февраля 11, 18, мне отданы марта 28[174], в которых пишешь ваша милость о мастерах железных, чтоб отписать х королю полскому. И мы то учиним немедленно; а здесь достать мошно, только дороги; а в галанской земле отнюдь добитца не могли. На тех вышеписанных мастерах написано на каждого не одно дело (чего у них мало ведетца), однако жь мы отпишем, буде так сыскать невозможно, то хотя бы болши людей, однако жь бы всех сих мастерств». Далее собственноручно: «Тутъ же писалъ ваша милость, чая, что ваша писмо застанетъ насъ паки въ Галанди; но сие еше застало не токъмо близъ Лондона, но на мори близъ пристанища Портъсмута (гдѣ по воли здѣшънего государя на 12 болшихъ орлохшхипъ нѣкоторою экъ-спериенцию отправъляли) i еще за доброй конецъ пребывания нашего. Но надѣюсь, что какъ сие писмо получишь, то, чаю, уже i iзъ Голанди поедемъ. Здѣсь вѣстей никакихъ iныхъ нѣтъ, толко пророчество мое близъ збытия (что я писалъ о миру), потому, что король француской готовить паки ѳълотъ въ Бресте подълинно; а куды, нихто не знаетъ. Къ тому жъ въчерась получили iзъ Вѣны вѣдомость черезъ гърамотки, что король гишъпанской умре, о чемъ подлинного ожидаемъ въскоре потвержения; а о болезни ево подлинная вѣдомость была, что на последней ступени жития своего. А чьто по его смерти (естьли то правъда) б[у]детъ, о томъ ваша милость сам знаешь. Piter. Из Детѳорта, марта 29 1698». Письмо оканчивается припиской, сделанной рукою писца: «пожалуй, поклонись всем, писавшим ко мне, а которые писма требовали отповеди, и против тех писано х каждому особое»[175].
К этому же дню, 29 марта, следует относить письмо Петра к Ф.Ю. Ромодановскому в ответ на его письмо от 19 февраля с просьбой его о прощении перед исповедью и принятием Святых тайн, к чему Ромодановский по случаю Великого поста приступить собирался: «и аз у твоея милости всеусердно прошу, да в моем пред тобою каковом либо погрешении благоволи, господине, прошение даравати мне, дабы мне, смиренному, сподобитися святого покаяния и причащения святых божественных тайн». Петр ответил ему письмом, в котором указывал на необходимость прощать друг друга, «християнскою должъностию последуя, яко же рече: да любите друг друга, о семъ познаютъ, яко моi есте ученицы, i паки: аще не отпустите, ни вам отпуститца. Господь всехъ насъ да простиѳ человѣколюбием своiмъ». В заключение царь просит Ромодановского, если его Бог сподобит принятием Святых тайн помолиться и за себя: «По семъ аще васъ Господь сподобитъ по оной любви, молите за нас грешъныхъ, яко да Господь сподобит насъ одесную себе стати, еже буди всемъ получити благодатию его. Амин. Iv under knech Piter»[176].
Узнав о смерти жены Т.Н. Стрешнева, Петр в марте из Дептфорда, но которого именно числа неизвестно, писал ему, как видно из следующего ответа Стрешнева: «Милостивой мой государь, Петр Алексеевичь, здравие твое Божия десница сохранит благополучно. В писме твоем писано ко мне, услужнику твоему, из Детфорта в марте о смерти жены моей, от которой мне, грешнику, случилась печаль такая, что умалил своего здоровьишко и память, только то твое милостивое полажено в серце моем, праведное рассужде[ние] и за то милостивое призрение ко мне, убогому, прем[ного челом] бью и должен Бога молить и работать до времяни [отлучения] души моей грешной от тела». Утешая Стрешнева, Петр, как кажется, в письме касался вопроса о новом браке, препятствием к которому служила также смерть той, которая могла бы стать невестой Стрешнева.
Так можно думать по дальнейшим словам письма Стрешнева: «в том жа писме писано от милости вашей ко мне, что имею я печаль великую о смерти цвета юности, возлюбленной моей невесты, что я ее лишился, которая б могла избавительницею быть мне сей печали, так бы и мочна быть, и то от меня отлучено пресечением смертию той». Стрешнев говорит далее, что другую такую невесту ему сыскать себе трудно, так как он и возрастом уже немолод, да и удручен печалью: «а хотя б и иную такую невесту себе сыскал, толка такие невесты от меня отлучатца, первое моими устарелыми леты, другое утружденному печалию». 29 марта царь вновь писал ему, на этот раз уже с деловыми распоряжениями о том, чтобы провести подаренную в Англии яхту «The Transport Royal», когда она придет в Россию, из Архангельска через Кубенское озеро в Вологду, а из Вологды в Волгу. Петр извещал также Стрешнева о найме в Англии «мельников», т. е. фабричных рабочих, но каких и к какому делу, в письме не было указано, и Стрешнев в ответе просил дальнейших разъяснений[177].