Книга Филлиса не есть руководство. Мало знакомый с лошадью и ездой не только не извлечет из нее практических указаний для дилетантского применения его приемов, но и не поймет ее. Тем не менее прочесть и проштудировать эту книгу полезно всякому кавалеристу. Польза будет двоякая. Во-первых, прочтя ее, нельзя не почувствовать истину слов Филлиса, что для того, чтобы ездить при каких бы то ни было условиях, надо «уметь» ездить, а для того, чтобы уметь ездить, надо сначала приобрести шлюсс. Чтобы приобрести шлюсс, надо иметь терпение в продолжение долгого времени трястись рысью без стремян на тряских и сильных лошадях под руководством знающего учителя, то есть вернуться к тому, что, как опять-таки говорит Филлис, считали необходимым все мастера искусства верховой езды прежнего времени. Во-вторых, может быть, установится правильный взгляд на лошадь. Верховая лошадь прежде всего должна быть верховой, то есть такой, которая по складу своему может скорее и с возможно меньшим риском разрушения быть поставлена в строй. Следовательно, лошадь по природе своей должна иметь способность как можно легче для себя подводить зад под корпус, без чего равновесия достигнуть невозможно. Блажь на ганноверскую фальсификацию, кажется, остывает. Может быть, после изучения сочинения Филлиса начнет редеть и туман, напущенный спекуляцией.
Все свои предложения и рассуждения Филлис излагает в высшей степени определенно и точно. Каждое выражение уместно и необходимо. Вследствие такого способа изложения при переводе книги я придерживался возможно ближе текста.
Войска Донского есаулАлександр ВойцеховичС. Сулимовка
11 марта 1900 г.
Предисловие
Я не берусь за изложение научных положений. Это не мое дело. Я ни более ни менее как практик, имеющий дело с лошадью в продолжение пятидесяти лет. Я знаю лошадь, люблю ее и не могу о ней не рассуждать.
Мне было восемь лет, когда меня в первый раз посадили на лошадь. Жизнь моя ценилась недорого. Когда какая-нибудь лошадь начинала бить или показывать норов, со всех сторон поднимался крик: «Посадить мальчишку!»
Мальчишку сажали и вперед. Мальчишка работал каблуками и хлыстом, бич делал свое дело. Мальчишка держался как мог и сколько мог, а когда он катился на землю, то его без церемоний опять втаскивали на лошадь.
Таковы были мои первые шаги на поприще наезднического искусства. С детства узнал я посыл, который впоследствии стал для меня бесконечно дорог.
Такое суровое, но в высшей степени полезное воспитание развило во мне с ранних лет уверенность в себе, крепость посадки и, позволю себе сказать, неустрашимость. Я никогда не задумываюсь, в случае нужды смело, но обдуманно схватываюсь с лошадью.
Наступил период самообучения, а с ним пришли и его спутники: потемки, догадки, бесплодные усилия, заблуждения, которые всегда очень трудно сознавать, ошибки, иногда непоправимые, и советы, иногда и дурные. Во всем этом хаосе приходилось разбираться одному. Не многие переживают такое время не опустив рук.
Время тяжелое, но зато и полезное.
Постоянные упражнения тренируют тело, разрабатывают его гибкость. Постоянная опасность приучает к необходимому хладнокровию. Наконец, постепенно приобретается шлюсс. Зарождается способность чувствовать лошадь.
С этого времени начал я отдавать себе отчет в каждом явлении, вдумываться в то, что намерен делать. Начал внимательно изучать приемы, изыскивать способы возможно тонкого их применения, делать выводы, конечно часто слишком поспешные. Корректором являлся приобретенный практикой опыт.
В этом периоде искания истины судьба натолкнула меня на наставника, который указал мне методу. С тех пор я перестал ходить в потемках и получил возможность привести в порядок отрывки познаний, связать их, сделать из них выводы.
Я получил возможность путем систематизации ставить каждое явление на свое место, объяснять себе каждое из них, понимать их.
Каждое явление стало для меня ясным и естественным. Передо мною раскрылась совокупность представлений и соотношений воздействия человека на лошадь.
Раз метода улеглась в голове, оставалось выработать в себе умение передавать лошади руками и ногами приемы, то есть развить в себе точность отражения ощущений.
Поверхностным знанием я удовлетвориться не мог, поэтому с напряженным вниманием изучал все тонкости, все мелочи. Этим путем я развил в себе точность восприятия ощущений, возбуждаемых движениями лошади, способность мгновенно отдавать себе в них отчет и умение мгновенно же отвечать на них воздействием помощников шенкеля и повода, то есть развил то, что называется «чувствовать лошадь».
Наконец, я получил возможность мыслить и работать, стоя на своих ногах. Как отдельное явление, так и совокупность их я стал самостоятельно проверять на опыте, в манеже, сопоставлять их с методой, урезать или расширять ее положения, изменять, развивать и совершенствовать их.
Не сходя с пути, начертанного великими мастерами искусства верховой езды, я мало-помалу выработал свою собственную методу. Метода моя есть плод глубокого изучения основ, оставленных нам в наследство творцами французской школы. Она представляет собой развитие, упрощение и усовершенствование применения приемов великих учителей этой школы.
Если мне удалось внести некоторую лепту в сокровищницу накопленных ими знаний, то это только благодаря тому, что я никогда в изысканиях моих не уклонялся от указанного ими пути.
Всем, чего я достиг, я обязан им.
Основной принцип моих исследований, излагаемых в этой книге, состоит в следующем: равновесия лошади и легкости ее в поводу возможно достигнуть только на движении вперед посылом. Посыл развивает задние конечности, подаваясь под брюхо, то есть под центр тяжести. Но и при наличии посыла равновесие возможно только при условии высокого постава шеи и головы, сданной в затылке, а не в середине шеи. Легкость повода возможна только при сдаче челюсти.
В этом все и вместе с тем ничто. Все потому что принцип этот объясняет всякое явление, и ничто до тех пор, пока этот принцип не применен к делу.
Как применять приемы в книге научить не могу, но сами приемы, методы мои попытаюсь изложить.
Вероятно, я никогда не решился бы написать эту книгу, если бы не подвигнул меня к этому один из моих учеников.
За время уроков по разным частным случаям приходилось давать ему разные объяснения.
Тождественность объяснений и вытекающее из них единство и законченность метода поражали его. Он стал просить изложить мою методу в отдельной книге.
«Куда мне, практику, браться за исполнение такой задачи, говорил я ему. Я боюсь, что не сумею ясно изложить, а может быть, и ошибочно изложу мои положения и этим подорву основной принцип их, который сам по себе, безусловно, верен».
«Не бойтесь, говорит он. Не пускайтесь только в теорию и в изучение законов движения лошади. Будет уже с тех, которые разбирали лошадь по частям и углублялись в исследования ее органов. Расскажите нам попросту все, что вы делаете с лошадью с момента покупки чистокровного жеребенка до момента сдачи его наезднику или наезднице уже выезженным и готовым».
Прошу меня судить, но прошу, прежде чем судить, внимательно прочесть книгу. Книга эта представляет собой плод пятидесятилетнего внимательного изучения дела и упорного труда.
Отдаю себя снисхождению читателей и чувствую справедливость критики.
Часть первая
Глава I. Лошадь
Я выезжаю только чистокровных лошадей, но из этого не следует, что я считаю лошадей трех четвертей и половины крови непригодными под седло. Я просто отдаю предпочтение чистокровным.