Суров прошествовал к Антону, обошел край стола, поставил поднос перед Антоном и уселся на стул напротив. Антон было открыл рот, чтобы сказать Сурову про Олесю, но передумал. Пусть нелепая ситуация разрешится без него, да и старик был на подъеме.
Давай, Антоша, сказал Суров протягивая первую рюмку Атону. Выпьем за науку! И за нас, за верных ее пасынков!
Они выпили, звонко чокнувшись. Закусили лимончиком. Суров опять горько выдохнул.
Вот что, Тоша, переходя почти на шёпот, сказал он. Прикрою я тебя и в этот раз. Давят на меня сильно. Мол, никто в мире не возиться с этой нелепой многомировой итринтерпретацией. Никто в мире! Самого Эверетта, ты же сам знаешь, из науки выперли, даже можно сказать, погнали поганой метлой. А ты Антон, как говориться, до сих пор в науке! Ты, Антон, талантлив. Ты, Антон, уперт. По-хорошему уперт. Это я уважаю. Но тема сомнительная. По-простому сказать, дохлая.
Суров налил еще коньячку. Взял свою рюмку, высоко подняв локоть, как солдат усердно тянущий локоть на строевой. Отодвинул стул, встал. Антон, тоже поднялся.
Давай, Антон, выпьем за отца. Помянем, так сказать, и резко опрокинул рюмку в рот.
Антон поддержал Сурова, но коньяк обжог горло как в самый первый раз, будто резанул ножом. Антон закашлялся. Сел на место. Они помолчали.
Ты, я помню, в детстве любил путешествовать. Что думаешь о Сибири?
Антон чуть не поперхнулся лимоном.
Что?
Уговорил я этих дуболомов наверху, что тема твоя стоящая, но опасная. Решено было перебросить тебя и твою «бочку» в Новосибирск-6.
Антон понял, что старый хитрый Суров все разыграл, как в шахматной партии. Знал он про взрывной характер Антона, и про то, что будет нелегко объяснить Антону, зачем нужно ссылать его в Сибирь. Разыграл, так сказать, стандартный дебют, а потом бац и конный набег с фланга. Вот тебе и Портос. Нет. Это вам не простодушный Портос. Это растолстевший расчетливый Арамис! И про то, что они между собой называют экспериментальные установку «бочкой», он тоже знает. Ай да Суров! Новосибирск -6. Это даже не Новосибирск, это где-то, наверное, в медвежьей глуши. И охраняют это место солдаты в тулупах с овчарками. Да не с овчарками, а с волкодавами!
Поедешь, Антон Павлович, ты один, весомо сказал Суров.
Как один? «Мне нужна Света», возмущенно сказал Антон и добавил, чтобы снять двусмысленность. Как специалист. Она же отличный математик и собаку съела на квантовой теории поля.
Светлана Одинцова останется в Москве, безапелляционно произнес Суров. Допуск дали только на тебя это раз; будешь ставить задачу и мы ее будем решать здесь на СК, удаленно это два; и нечего делать молодой девушке в Сибири это три.
Какой допуск?
Видишь ли, Антон Павлович, сосватал я твою темку военным. Встанешь, так сказать, к ним на довольствие. Щедрейшее финансирование, своя лаборатория. Ну и секретность, конечно, куда же без нее.
Все встало на свои места. Вот от чего такая отеческая забота и доброта. Сбросили тебя, Антон Павлович, с баланса. Обуза ты и заноза! Просто закрыть твою тему, совесть не позволила, а вот отослать подальше мечтателя и упрямца это пожалуйста. Военные, те научат дисциплине и субординации. Да еще и в закрытый город! И ведь знает же, что я не откажусь! Отлично. Все имеет свою цену. Хочешь заниматься, Тоша, большой наукой изволь в Сибирь!
Летишь послезавтра, поэтому не теряй времени, собирайся. Суров давно уже встал и ушел за свой тяжеловесный стол. Он что-то достал из стола и выложил наверх. Вот, подойди, получи и распишись. Это тебе подарок от военных бронированный планшет! Суров хихикнул.
Антон подошел к крепкому, как буйвол, столу Сурова, на столе лежал обработанный обрубок металла.
Бери, бери, отличная вещь, сказал Суров заметив замешательство Антона. Корпус композитный. Титан, свинец, гидрофобный металл. Защита от радиации, радиоэлектронного считывания, ну и так далее. Полная защита. Мощнейший гексапроцессор и ассиметричная многомерная память. В общем, нам бы такие планшеты, но нам не дают. А тебе вот дали.
Взяв в руки чудо-планшет, Антон почувствовал, что «мает вещь». Увесистый и прочный.
Загрузишь сюда все программное обеспечение к твоей установке. Будет тебе этот планшет и пультом, и компьютером. Доступа в интернет, понятное дело, не будет, но там у военных своя сеть не хуже. Модуль для дистанционного управления возьмёшь в шестой лаборатории. Адаптируй для своей «бочки». На все про все тебе сутки, Суров остановился, что-то вспоминая. Да и еще снизу у планшета микроотверстие, это для превращения всего содержимого в фарш. Буквально. Микровзрыв. С военными не забалуешь.
Ну что тут скажешь? Все правильно. Вот тебе, Тоша, и красивая погремушка, чтобы не заплакал.
Спасибо, Юрий Георгиевич. Всего хорошего, Юрий Георгиевич. До свидания, Юрий Георгиевич! Антон, чуть не ляпнул «Прощайте, не поминайте лихом». Он развернулся почти по-армейски и ровным шагом пошел к выходу.
Счастливо, Тоша! Удачи! услышал он вслед. По прибытии разыщи полковника Федченко, теперь ты в его подчинении.
Выйдя в приемную и закрыв за собой дверь, Антон увидел заплаканную Олесю. Она бросила на него украдкой взгляд, распрямилась и демонстративно уставилась в монитор. Антон замедлил шаг, остановился.
Бросьте, Олесенька, плакать. Это Юрий Георгиевич крикнул не вам, а мне.
Олеся с недоверием посмотрела в глаза Антону.
Я же слышала: «Пошла вон!», а вовсе не «Пошел вон!» Олеся замолчала, видимо заметив, как грубо звучат ее слова.
Так бывает. Старик ошибся. Ошибся в мелочи, но не в главном. До свидания, Олеся, сказал Антон и вышел.
В чреве кита.
Натужный гул разбудил Антона. Он медленно открыл глаза. Напротив проступила надпись: «Для опускания нажми». Она сопровождалась большой стрелкой вниз. Сиденья с такими же надписями уходили вправо и влево. Грузовой отсек транспортника изнутри казался чревом железного кита. Ребра жесткости, идущие по всему фюзеляжу, усиливали это сходство. Хотя, бог его знает, как оно там, в чреве кита. Как же они называются? Вроде шпангоуты. Шпан-го-ут это ребро жесткости. Новые слова они как новая еда в младенчестве, сначала хочется выплюнуть обратно, но со временем привыкаешь. Разок другой козырнешь таким словечком в умной беседе и все оно для тебя родное. Как?! Вы не знаете, что такое шпангоут?
Отсек был практически пуст. Он был огромен, и легко можно было представить внутри банкетный зал на сто человек.
«ЦРУ-32. Осторожно высокое напряжение!» прочел Антон. Почему ЦРУ? Почему 32? Были и другие надписи удивительно простые, даже односложные, но за которыми скрывалось желание уберечь молодого солдата от смерти. Интересно, в армии получается отменить законы Мерфи? Бутерброд падает маслом вверх? И вообще падает? Все-таки жесткая дисциплина и порядок. Судя по количеству надписей нет. Что уж говорить, хаос везде вставит свои палки в колеса.
Антон вспомнил профессора Ботвин у нее не хватало одной фаланги на среднем пальце. Рассказывали, что этот несчастный случай произошел на заурядном занятии, где демонстрировались стоячие волны. Часть пальца просто «превратило в фарш», как выразился шокированный ассистент. Камиллу Васильевну, так, кажется, ее звали, увезли на «скорой». Практические занятия на два месяца запретили, а фамилия Ботвин ушла в студенческий фольклор. Даже появилась фразочка: «Ты что, хочешь, чтоб тебя отботвинило?!» Причем фразу использовали и студенты, и братья-преподаватели. После этого случая несколько студенток отчислились настояли родители. Министерская комиссия так ничего и не выяснила. Все на этом закончилось. Ассистент Жора уволился по собственному желанию. Ректор чудом удержался на посту, но рейтинг ВУЗа пополз вниз. Камилла Васильевна вернулась и продолжила «нести свой крест».