А я слушала. В этот день мой мир обрёл алфавит. Как малыш открывает для себя буквы и слоги, которые потом складывает в слова, так и я открыла высоту звука. И, словно ребёнок, едва научившись читать, читает всё подряд, я забыла о тишине и начала петь, пищать, гудеть и рычать, пока на меня не прикрикнули: папа чувствовал себя в этот день плохо. Я замолчала, предоставив возможность музыке жить внутри меня.
* * *
К утру у неё поднялась температура небольшая, тридцать семь и четыре. Дашу лихорадило, щеки пошли красными пятнами. Она вздрагивала от малейшего шума, то смеялась, то принималась реветь.
Ну что же ты вся издергалась? Настасья взяла дочь на колени и прижалась щекой к потному виску. Горлышко не болит?
Нет! Мамочка, я была в волшебной комнате
Хорошо, хорошо Всё же покажи мне горло.
Даша послушно открыла рот.
Не красное. Почему температуришь, а?
Там был такой чёрный, с дощечками, и я
С какими дощечками? А голова не болит?
Ну мам! Ничего не болит. Там, если на дощечку нажать, получается
Дашунчик, хватит фантазировать. Ложись-ка лучше в кровать. Полежишь и поправишься.
Мам! Я хочу в волшебную комнату.
Вот уснёшь и будет тебе и волшебная комната, и волшебный принц с принцессой
Догадавшись наконец, что рассказу мама не поверила и вряд ли вообще обратила на него внимание, Даша забралась в кровать, обиженно отвернулась к стенке и неожиданно быстро уснула.
Обещание, данное Крылатому, ей удалось выполнить только через три дня. Даша снова прошла мимо бабушки Варвары Сергеевны: несколько девочек шли по коридору, и она присоединилась к ним. Но, к её ужасу, комната, в которой стоял Крылатый, оказалась заперта. Сначала Даша совершенно растерялась и несколько раз дёрнула за дверную ручку. Затем вспомнила о волшебной палочке и, зажмурившись, дотронулась ею до замочной скважины. «Откройся же, откройся!» Но то ли волшебная палочка на эту дверь не действовала, то ли по какой другой причине в комнату попасть так и не удалось.
Даша собралась зареветь, но вдруг сообразила, что в этом доме есть и другие комнаты. И они тоже могут оказаться волшебными. Хотя бы ещё одна. И, как и в прошлый раз, пошла по коридору, прислоняясь ухом к каждой двери.
Скоро ей повезло: за одной из дверей стояла тишина. Даша, собравшись с духом, дёрнула за ручку.
Комната была пуста. Правда, она сильно уступала по красоте и размерам той, где жил Крылатый. В ней не было ни рядов с красивыми креслами, ни синих занавесок и люстры. Но зато в этой комнате, а это было главным, тоже жил Крылатый. Другой. Поменьше. Но такой же чёрный и гладкий, как первый. Столика с дощечками Даша не увидела, растерялась, но, присмотревшись, сообразила, что он прикрыт крышкой. Крышка поднялась легко. Даша примостила на ней волшебную палочку, присела на высокий стульчик, и
Ни куклы, доставшиеся мне от сестёр, ни возня в песочнице, никакие другие девчачьи игры не захватывали меня до того дня так, как эта звуковая мозаика. Каждый звук я считала живым существом со своим характером, своими повадками. Звуки имели пристрастия и антипатии. Они дружили и враждовали. С друзьями они пели либо весело, либо грустно, но всегда красиво. С недругами не соглашались, спорили. В обоих случаях мне всё про них становилось понятно, стоило им зазвучать вместе.
Много позже я узнала, что большинство людей окружающий мир воспринимают глазами. Для них, зрителей, главными являются цвета и формы. Но бывают и другие люди слушатели. К ним относилась и я. И теперь мир начал раскрываться для меня во всей своей полноте.
Я настолько увлеклась, что, когда кто-то мягко дотронулся до моего плеча, вся ещё в игре, отсутствующими глазами скользнула по лицу непонятно откуда возникшей тётеньки и продолжила нажимать на клавиши.
* * *
Перед Дашей стояла невысокая полноватая женщина вряд ли намного старше Дашиной мамы. И её желтовато-коричневые глаза были такими же добрыми и неопасными, как у мамы. Волосы, совсем коротенькие, красиво опускались на лоб и щёки. А ещё на тёте была ярко-красная вязаная кофта с большущими пуговицами, которые очень понравились Даше. На пуговицы она и уставилась, быстро возвращаясь из игры в реальность.
Заинька, ты откуда? спросила тётя.
Её голос не сулил никаких неприятностей. Поэтому Даша, поначалу собиравшаяся сбежать, передумала. Тётя вполне могла оказаться волшебницей. Отгадала же она её фамилию! А от волшебницы, во-первых, не сбежишь, а во-вторых, иметь знакомую волшебницу не помешает. Но на всякий случай Даша слезла со стула и пододвинулась к двери.
Из дома.
Из какого дома?
Из своего.
Понятно. Ты с кем пришла? С сестрёнкой? С мамой?
Нет.
Одна? А зачем? Что ты здесь делаешь одна?
Играюсь, призналась Даша и посмотрела на тётю.
Брови её поползли вверх. Она улыбнулась и опустилась на стул, который стоял рядом с Крылатым.
Играешься? А как тебя зовут?
Даша.
И как же ты игралась, Даша? Меня научишь?
Научу. Она подошла к тетё, взяла её за палец и потянула его к дощечкам. Вот одна песенка, ткнула послушным пальцем в белую дощечку. Понятно?
Вполне. А дальше?
У этой песенки есть две подружки. Одна чёрненькая. Она рядом живёт. А другая живёт далеко. И она белая. Только с чёрной она ссорится, а с белой никогда.
Тётенька засмеялась, как показалось Даше, совсем не обидно, а даже, наоборот, радостно и весело.
Интересно ты придумала. Про подружек. И очень верно. А хочешь, я тебе скажу, как этих подружек зовут?
Как? Даша подалась вперед.
Их зовут ноты. Первую песенку, то есть ноту, зовут «ре». Запомнишь?
Даша засмеялась и повторила:
«Ре-е». Как смешно. «Ре»!
А вторую, чёрную ноту ещё смешнее «ре-диез».
«Диез»?
Да. А вот белую подружку зовут «фа». Запомнила?
Ага! «Ре», «ре-диез» и «фа».
Даша помялась, подумала и, вздохнув поглубже, решительно глянула тёте в глаза:
Тётя, ты волшебница?
Глаза той мгновенно изменились, от них побежали лучики-морщинки, и тётенька таинственно шепнула:
Конечно, Даша, я волшебница. Но не простая. Я волшебная учительница. А учу я девочек и мальчиков самому настоящему волшебству. Хочешь, и тебя научу?
Хочу, прошептала Даша.
Её ноги неожиданно ослабли, и она опустилась на корточки, обхватив руками колени.
Эй, ты куда провалилась? Так дело не пойдёт. Учительница встала, подтянула стул поближе к Крылатому. Садись!
Даша забралась на сиденье, сложила руки и с готовностью посмотрела на учительницу.
Сначала скажи-ка, любишь ли ты петь?
Даша кивнула.
Спой мне первую нотку. Помнишь, как её зовут?
«Ре».
Даша прикрыла глаза и постаралась, чтобы её «ре» была такой же, как и настоящая.
Теперь вторую подружку спой «ре-диез». Учительница коснулась чёрной дощечки.
Даша повторила. Ей показалось, что учительница осталась довольна. И, чтобы она не передумала обучать её волшебству, Даша поспешно сказала:
Я и «фа» помню! и не очень уверенно, подъезжая, всё же дотянулась до третьей ноты.
Э, да у тебя, кажется, слух абсолютный, непонятно сказала учительница.
И Даша немного испугалась, не зная, хорошо это или плохо.
Потом они играли в хлопушки. Учительница хлопала часто-часто, и нужно было это повторить точь-в-точь. Очень весело!
А песню ты мне какую-нибудь споёшь, а, Даша? спросила учительница, когда они нахлопались вдоволь.
Какую?
Самую любимую. Какие ты детские песенки знаешь?
Никакие.
И про Чебурашку не знаешь?
Знаю. Но я люблю взрослые песни. Которые мама поёт, когда на кухне.
Тогда спой мамину.
Даша сползла со стула, вытянулась в струнку посреди комнаты и старательно затянула:
Учительница захохотала, сгребла Дашу и усадила себе на колени.
Ну, вот что, Дашище! Хочешь учиться играть на фортепьяно?
Нет! решительно отрезала Даша.
Но почему? удивилась учительница. Мне показалось, что именно это тебе понравилось.
А кто этот эта фортепьяна?