Все звезды как на ладони или как в атласе по астрономии. Знать бы, как они должны стоять, вдруг бы заметил какую разницу… Впрочем, даже заметил бы, что с того?.. Стой лучше, дыши свежим воздухом. Здесь уж точно нет выхлопных газов, химикатов, а хорошо пахнет свежим навозом, таким теплым и домашним, доносится аромат конских каштанов, оттуда слышно злое чириканье воробьев, дерутся за непереваренные зернышки ячменя и проса. По улице шли двое подростков, оборванные, босые, с грязными нечесаными головами. Один что-то доказывал другому, тот скептически отмахивался. Я не двигался, они меня не видели, я в тени, прошли неподалеку, я услышал, как тот, что отмахивался, спросил скептически:
– А тролли?
– Что тролли, – ответил второй мальчишка с жаром, – тролли посильнее гоблинов, но им тоже с рыцарями не драться, дело гиблое. Пусть даже двигаются огромной стаей, но рыцари умеют сражаться и в строю! Их кони идут в полный галоп так, что земля дрожит и грохот такой, что стон на земле, под землей и в небесах! Ты же видел этих троих, что у тетки Иволинны? Такие строй не теряют, а их копья не колыхнутся. Все в железе так, что только глаза видны через прорезь в шлеме, все храбрецы, все жаждут славы и потому готовы на любые подвиги…
– На подвиги?
– А что тебе не так?
– Да просто пограбить едут, – сказал голос.
Они прошли мимо, а я молча смотрел в их удаляющиеся спины. Мне почудилось, что я узнал этот голос. Именно он доказывал мне в школе, в институте, на тусовках, что в основе любых деяний лежит экономика. Князь Игорь пошел на половцев не ради славы, а ради грабежа, Крестовые походы только ради грабежей, Америку открыли только для грабежей, и Коперник сообщил миру, что Земля круглая, чтобы легче было ее грабить…
Хорошо, подумал я, хоть о Фрейде пока ни слова. Все еще впереди. Еще будут доказывать, что в основе всех деяний нереализованные сексуальные извращения. А доказывать будут, обязательно будут. Простолюдины есть простолюдины… Но здесь они на правильном месте, на нужном месте. Никто с их мнением не считается, перед ними не заискивают, никакой они не электорат, их голоса не важны. Здесь эти люди, которые выращивают зерно и скот, пекут хлеб и добывают руду, доставляют в замки продовольствие, железо и прочее, необходимое для жизни. А высшие ценности определяют не они. Потому здесь «плюй на все и береги здоровье» не стало общечеловеческой Ценностью, а осталось ценностью простолюдинов, или, если уж совсем откровенно, чего лукавить, быдла.
За окном громко и настойчиво кричали петухи. А еще дальше отвечали, как часовые, что дают друг другу знать, мол, все в порядке, враг еще не пробрался. Клич идет по цепочке, по кругу, возвращается к закричавшему первым. Это, понятно, майор, или мэр, что одно и то же.
Полусонный, я слез с лежанки и потащился до бочки с водой. Там, как в зеркале, отразился крепкий молодой парень, все достоинство которого в первые дни было только в росте и длине рук, кстати, довольно среднем росте в моем времени, но здесь еще не знают акселерации. От нелегкой жизни мои мускулы уже не помещаются в старых доспехах, молот перестал казаться тяжелым, а конем могу управлять любым, сдавливая бока коленями.
Из лука стреляю, правда, хреново, если не сказать крепче, но в целом я стал шире в плечах, мускулистее. Как говорят, армия сделала из меня мужчину, хотя я предпочел бы для этой цели просто сходить в женское общежитие.
Из соседней комнаты доносились мужские голоса, мне показалось, что слышу игривый женский смех.
Вытираясь на ходу, я вышел, споткнулся о Сигизмунда. Он вскочил, сказал с готовностью:
– Ночью было много дивного… Но я крестом и молитвой отгонял нечисть!
– А соблазны? – спросил я.
Он ответил, глядя в глаза преданно и честно, только покраснел самую малость:
– Было. Много. Но я устоял!
– Верю, – ответил я.