Дженкинс только губу прикусил, и, сложив руки на груди, тупо взирал на орущего Фелпа.
На следующий день, совсем случайным образом, я ненароком стал свидетелем одного вопиющего события. Так вот.
Перед обедом я помогал Бруту стаскивать ящики с персиками в теплицу за складским помещением. Когда мы закончили, время было уже под завязку, и я опаздывал в школу. А чтоб вы понимали, добавлю, что у школьных автобусов нет привычки останавливаться у рыбных заводов. А до ближайшей остановки чесать было невесть сколько. Поэтому, как только Дженкинс отошел в бокс за очередным контейнером с рыбой, я запрыгнул к нему в фургон, и преспокойненько себе расположился в самом конце, за двумя большими ящиками. Поездочка предстояла еще та.
Протрясся я в фургоне, наверное, с час, что само по себе странно. Затем фургон остановился и снаружи подошли два человека. Далее я услышал разговор такого содержания:
Дженкинс, сегодня едешь в Бирмингем. Солдатики из военной части тоже требуют своей порции.
Я услышал, как Дженкинс что-то лопочет, и, похоже, что хочет соскочить.
Слушай, Бигз, я, конечно, все понимаю, но на такое дерьмо я не подписывался, черт побери. Как ты себе вообще все это представляешь? Я прохожу мимо всего этого военного начальства и преспокойненько раздаю твое барахло всей роте?
Штабной сержант тоже в теме, так что не меньжуйся, отвечает этот Бигз, он сам и передаст капусту.
Вот дерьмо! Да тут как никак трибуналом попахивает. А если потом все всплывет, я тоже под ручку пойду вместе со всей этой гвардией за решетку. Короче, я к чему Бигз, с тебя еще причитается.
Бигз аж присвистнул, и спрашивает, а не треснет ли случайно его латинская желтая задница.
Слушай, об этом и речи быть не может. Я и так тебе два куска за сделку отваливаю. Ты лучше не чеши языком и займись делом!
Вот еще что, заюлил Дженкинс. На рыбной повозке больше нельзя, Фелп уже несколько раз меня отчитывал, чувствую, что-то назревает. Нужно найти другое прикрытие.
Ты в своем уме?! Рыба вот подходящее прикрытие! Вонь такая, что ни одна псина не учует, в случае чего. Крутись, как хочешь, Дженкинс, составляй себе чертов график, но менять повозку я не стану. А не устраивает, убирай отсюда свою жалкую задницу, уж я быстро найду тебе замену желающих заработать два куска обосрись как много.
Если честно, в этот момент я сам мечтал поскорее убрать отсюда свою задницу. Я слышал, как они грузили свое барахло на самое дно рыбных ящиков. Затем они куда-то отошли, и я, улучив момент, выпрыгнул из фургона и ринулся, куда глаза глядят. Взбежав по небольшому лесистому склону, я притаился за большим дубом и посмотрел вниз, чтоб оценить обстановку. Так вот, куда этот болван вечно пропадает и лажает с доставкой! Брут будет в злорадном торжестве, когда об этом узнает. Дженкинс вышел с небольшой деревянной пристройки и перед тем, как закрыть двери фургона, хорошенько осмотрелся. Ну и видок был у этой псины в этот момент!
Я же в свою очередь, огромными прыжками преодолел склон, и, сбежав вниз по лесистой местности, оказался нечаянно-негаданно, как раз у двадцатиметрового Сэма Хьюстона. Это надо же, в какую задницу меня занесло, я был на самом вьезде в город! Поплелся я по обочине и ввалился в свою комнату только в шесть вечера, измотанный, как собака. И тут меня вдруг как будто что-то по кумполу ударило, подумалось, что меня сейчас удар хватит, я вдруг хватился одной вещи, а именно своего школьного рюкзака. Рюкзак остался в дальнем конце рыбного фургона.
В общем, как вы могли понять, события развивались следующим образом. Мама потрошила окуней, я по прежнему обрезал розы, Брут ржал надо мной весь следующий день, и вместе с тем, предлагал немедленно сдать подлого Дженкинса Фелпу. Но что-то, а именно мой потерянный рюкзак, говорило мне, что с этим надо повременить.
Деньки похоже у парня здесь сочтены, в предвкушении разглагольствовал Брут, обдирая очередную ветку с персиками.
Пара упала мне на голову, больно до жути.
Прости! бросил Брут.
Я откинул свои садовые ножницы и уселся под деревом.
Не уверен, говорю.
А?.. Друг, правда, прости! Ты не сидел бы тут, под деревом.
Да я не об этом! отмахнулся я. Тут такое дело, я рюкзак свой забыл у этого лешего в фургоне. Даже не знаю, как идти сегодня в школу.
Тут Брут опешил, спустился со стремянки, и влепил мне подзатыля хорошего.
Ты что, совсем спятил?!
Да знаю, знаю, полный придурок.
Внезапно у Брута прояснился взгляд, он широко улыбнулся и хлопнул меня по спине.
Да ты не парься, говорит. Можешь спокойно идти прямиком к Фелпу, в любом случае у полиции есть всякие крутые штучки, вроде программы защиты свидетелей. Глядишь, и на север куда-нибудь вас с матушкой забросят, красота!
Да. Красота, говорю, а у самого перед собой уже не Брутово лицо, а мамино, оно в сотый раз убивается горем и причитает. Белые медведи, пингвины, дружелюбные эскимосы. Чем не заманчиво, черт возьми.
Я знал, что Дженкинс неустанно за мной следит, можно сказать, ходит по пятам. Но я тоже не глупый. Каждый раз, как он оказывается в зоне видимости, я смешиваюсь с толпой и мне все сходит с рук. Я даже решил не ходить на обед, потому что уверен, Дженкинс бы и там меня достал.
В общем, захожу я в свою комнату, и вы не поверите, кто там! Дженкинс, собственной персоной! Он стоит посреди комнаты, в руках болтается мой злосчастный рюкзак.
Это твое барахло? спрашивает.
Я только головой киваю. А он продолжает.
Так вот. Объяснишь, каким магическим образом это оказалось у меня в фургоне?
Я хотел доехать до школы и забыл его.
И как? До школы то доехал? язвительно бросил он.
Не совсем.
Ах, не совсем. Будь добр, опиши-ка мне события, которые так сильно напугали твою жопу, что ты и про багаж свой не вспомнил.
Я будто воды в рот набрал, стою и отмалчиваюсь, как кретин.
Так вот, слушай сюда, что мы сделаем, Эл. Я точно знаю, что ты видел и слышал вчера достаточно, чтобы всех нас, включая этих бирмингемских ребят с их упоротым сержантом, упрятать за решетку на добрых два десятка лет. Еще я, и эта черная жопа Бигз, прекрасно знаем о всяких уродских программках по защите свидетелей. Так что, если ты думаешь, что сдав нас, вы с матерью укроетесь от этого черта и его отморозков, то ты охрененно ошибаешься. Я предлагаю тебе путь искупления, без всякой грязи и кровопролития. Я ничего не говорю про тебя этому упырю Бигзу, и взамен на молчание предлагаю вам с матерью бесплатное жилье в доме моей тетушки. Вы уезжаете на рассвете. Уловил?
Думаю, с тем, как все обрисовал Дженкинс, меньжеваться здесь будет как минимум глупо. Я кивнул. Выходя за дверь, он швырнул мне рюкзак, и я словил его на лету.
Внутри все найдешь, бросил он.
Когда дверь закрылась, я пулей залез в рюкзак и достал два авиабилета. На них значилось: Хантсвилл- Сан-Антонио.
Как вы уже могли догадаться, из-за моей дегенеративной глупости, мы с мамой сменили субтропический климат на сухой степной. По правде, уговорить маму переехать, совсем не вдаваясь в подробности инцидента сДженкинсом, оказалось гораздо проще, чем я думал. Университетскую библиотеку она давно уже забросила, поэтому маме, похоже, было все равно, куда идти, лишь бы сбежать уже подальше от полосатых и большеротых окуней. Я показал ей накануне два билета и объяснил, что Дженкинс в знак нашей «дружбы» расщедрился и уговорил тетушку выделить нам место, только с одним условием чтоб мама помогала ей вести дела. Мисс Хуанита Гонсалес держала постояльцев в своем большом доме, а была она уже в преклонном возрасте.
Я не возражаю, отозвалась мама, у меня уже такое чувство, будто я сама скоро превращусь в рыбу тело вечно в чешуе, а волосы и одежда впитывают этот зловонный запах рыбы, это унизительно. Такая работа не для меня, я лучше буду помогать пожилой латиноамериканке, и выглядеть при этом, как человек.