Пока Дюпри читал, Амайя заметила, что Эмерсон, стоявший рядом с ней, то и дело качает головой, будто отрицая каждое ее слово. Однако в итоге заговорил Джонсон. Его голос был безмятежен и, как всегда, изысканно вежлив, напоминая голос учителя, пытающегося заставить ученика рассуждать логично.
С этим моментом я не согласен. Человек, которого мы ищем, охотник; он хочет оставаться в тени, чтобы спокойно продолжать охоту. Мы не думаем, что сокрытие преступлений имеет какое-либо отношение к жертвам, он делает это ради себя, чтобы его не вычислили. Ему это удалось в деле семьи Мейсон; то же самое было бы с Джонсами, если б не свидетель.
Дюпри поднял глаза от доклада и, качнув подбородком, попросил Амайю продолжать.
Попытка скрыть тот факт, что они погибли от пули, отвечает, на мой взгляд, другому желанию. В некотором смысле это кажется ему недостойным. Столь извращенным образом он пытается обеспечить им достойную смерть. Он не допускает насмешек или глумления над жертвами, поэтому скрывает их раны, заставляя считать, что смерть была случайна, что это воля Божья, а сам он выполняет работу, которую Бог не завершил, наслав на них ураган. Многие до сих пор считают, что стихийные бедствия это небесная кара, способ, которым Творец проявляет свою силу, напоминая человеку о его ничтожности во вселенной, хрупкости его жизни и, следовательно, о собственной безграничной силе. Стремление этого типа использовать для выполнения своей задачи стихийные бедствия объясняется не желанием скрыть преступление, а отождествлением себя с Божьим гневом.
Такер и Джонсон обменялись быстрым взглядом с Дюпри. Специальный агент, сидевший за офисным столом, сделал медленный вдох.
Я пока не знаю, могу ли с вами согласиться. Мы следуем четкой линии расследования, основанной на ритуальном поведении семейных убийц, аннигиляторов. Но, должен признать, ваш взгляд столь же оригинален, как и ваш подход к выполнению упражнений.
Амайя вздохнула и одной рукой схватила начавшее дрожать колено. Ей надо было успокоиться. Она знала, на что идет, представляя свои выводы в таком виде и вызывая определенную реакцию, и теперь должна была смириться с последствиями.
Особенно привлекает внимание вот это, сказал Дюпри, указывая на желтую записку под заявлением мальчика, видевшего Композитора. Он прочел вслух: «Этот мальчик ходит в церковь? Он когда-нибудь был на похоронах? Узнает ли он инсценировку литургии?»
Слушая его, Амайя затаила дыхание. Наконец она моргнула, собираясь что-то сказать, но Дюпри поднял руку, снова перебив ее. Затем взял со стола документ с эмблемой ФБР.
Вчера, прочитав вашу короткую записку, сказал он, делая ударение на слове «короткую», агенты Джонсон и Такер отправились самолетом в Оклахому, чтобы допросить свидетеля. Они побеседовали с ним и с его родителями. Вернулись рано утром. Агенты Он кивнул, давая им слово.
Эта семья не ходила в церковь, начала Такер. Отец не видел в этом необходимости; более того, мальчик объяснил, она заглянула в документ, который держала в руке, что родители не ходили в церковь, поскольку отец не желал, чтобы его сыну морочили голову. Отвечая на ваш вопрос: мальчик никогда не видел религиозную церемонию или похороны.
Мы, продолжил Джонсон, показали ему видеозапись литургии с участием различных пасторов, священников и проповедников, которые молятся во время религиозной церемонии. Мальчик сразу узнал движения. Он сказал, что именно это и делал Композитор.
Амайя выдохнула, пораженная верностью собственных выводов, но вместо нее заговорил Дюпри:
Убийца не дирижировал оркестром и не сочинял симфонию смерти Он молился за них, совершал прощальную похоронную литургию.
Dies irae, заупокойная молитва, прошептала Амайя.
Дюпри обменялся быстрым взглядом с Вердоном, находящимся в другой стороне комнаты. Тот, кивнув, снова покосился на лицо Саласар, догадываясь, что она чувствует себя неловко.
Амайя выдерживала его взгляд, пока хватало сил. Этот человек изучал ее, искал то, чего она не желала показывать. Рискуя показаться слабой, Саласар опустила глаза. И подняла их, только когда он продолжил чтение:
В следующей записи сказано: «Он расстреливает их из отцовского пистолета, и это не случайность: он знает, что в доме есть оружие».
Эмерсон повернулся в кресле:
Как он находит его среди всего этого хаоса? Несложно предположить, что на ферме имеется оружие, дробовик или охотничье ружье, но в обоих наших случаях ствол был малокалиберным; даже если б убийца знал, что у них есть револьвер, как он нашел его после смерча?
Амайя не ответила. Она продолжала смотреть на Дюпри, пока тот не дал ей знак говорить.
Учитывая близость большой бури, катаклизма в данном случае катаклизма, о котором объявили заранее, нет ничего удивительного, что семьи приняли некоторые меры предосторожности, заранее собрав еду, фонари, воду, оружие Скорее всего, они держали все это в сумке, и, как мы уже говорили, субъект не казался им подозрительным или опасным; только этим можно объяснить их небрежность. Она сделала паузу, догадываясь, что произойдет очередное столкновение с Такер. А может, у него было собственное оружие, которым он угрожал, приказывая отдать свое.
Дюпри, удивленно подняв бровь, что-то пометил внизу листа и задал вопрос:
Если у него с собой было собственное оружие, зачем использовать отцовский револьвер?
Это тоже часть ритуала. Для него почему-то важно действовать именно так.
Эмерсон встал, не в силах сдержаться.
И это возвращает нас к аннигилятору, семейному убийце, который должен совершить свое преступление с помощью револьвера, принадлежащего отцу, чтобы добиться того, к чему стремятся семейные убийцы: власти и контроля. Его главная цель отец. Вот почему он использует его револьвер.
А за что он наказывает остальных членов семьи? спросила Такер.
Скорее всего, они представляют его собственную семью, а наказывает он их за то, что они присутствовали во время его мучений, ничего не делая, пояснил Эмерсон.
Амайя задумалась.
Он мог бы быть аннигилятором, но часто семейные убийцы, которые убивают ради власти и контроля, в детстве подвергались жестокому насилию физическому, эмоциональному и часто сексуальному. Совершая преступления, они нередко пытают свои жертвы, причиняя им те же страдания, через которые прошли сами. А выбирая семью, стремятся к тому, чтобы она максимально напоминала их собственную; они почти всегда идентифицируют себя с одним из членов семьи. В большинстве задокументированных случаев такие убийцы сохраняют жизнь этому члену семьи. И даже если выходят из-под контроля, убивают его только в случае крайней необходимости и ни в коем случае не подвергают пыткам, которые достаются другим членам семьи: увечья, оскорбления или унижения. Более того, в своей постановке они уделяют этому наиважнейшую роль. Они хотят, чтобы мир увидел, что они ему сделали, чтобы все узнали о его собственной боли.
Джонсон согласно кивнул:
Думаю, это интересный подход; может быть, мы действительно имеем дело с чем-то особенным. Члены этих семей были казнены, раны замаскированы, никакого особого глумления мы не видим, он ко всем относится одинаково.
Амайя кивнула, прежде чем продолжить:
Если какая-то разница и есть, то это отношение к отцу, поскольку во всех случаях преступник использует его оружие, но не более того. Не думаю, что это аннигилятор, хотя на первый взгляд все выглядит именно так. Он убийца-апостол, карает людей за грехи, несет искупление смертью и, как мы теперь знаем, молится за них.