Четко обозначенной границы у поселка не было. Новошепеличи открывались путникам постепенно, отдельными постройками. Сперва это был коровник с
провалившейся крышей, рядом с ним стоял трактор, ушедший по оси в мягкую землю. За коровником дорога снова вильнула, и впереди возникла водонапорная
башня.
— Противогазы! — скомандовал сталкер. — Стоп, сначала застегнуться. Пуговицы, молнии — что там у вас есть? Липучки, шнурки — все
затягивайте.
Шведов оглядел свою одежду и, запахнув пиджак, поднял воротник, хотя вряд ли это на что-то повлияло в плане радиационной защиты.
Централ, снова оставшийся в рубашке с коротким рукавом, беспомощно посмотрел на Бокса, но тот демонстративно пожал плечами и застегнул куртку до
самого горла.
— Вот, боец-отличник! — оценил Хаус. — Теперь противогазы. Проверить, как привинчены коробки. И еще просьба: с дороги не сходить, в
лужи не наступать. Подумайте о потомстве.
— Мы ведь к реактору все ближе подходим? — сказал Бокс. — Значит, снять этот гандон уже не судьба?
—
Снимем, — успокоил проводник. — В Припяти несколько раз дезактивацию проводили. И там сплошной камень, его дожди каждый день омывают. А тут земля.
Кругом пыль. Полчаса подышишь, и можно в гроб ложиться.
Сергей достал из сумки противогаз и разочарованно присвистнул:
— Это же ГП-5? Поновее
ничего не нашлось?
— Тебе с вайфаем или, может, со стразами? — сварливо отозвался Хаус.
— Лучше бы с панорамной маской. — Шведов постучал
пальцем по маленьким круглым очкам.
— Если тебя что-то не устраивает, можешь не надевать, я разрешаю, — отрезал проводник. — Все готовы? Централ,
бедолага… — вздохнул он, глядя, как тот потирает голые локти. — Ну, ничего… Авось обойдется.
Централ, не сильно воодушевленный этим заявлением,
набрал воздуха и натянул маску.
Хаус надел противогаз последним и глухо проговорил:
— Парни, мне хочется верить, что вы хоть тут косяков не
напорите. Патронов мало. Аптечек у нас всего три штуки. Запасной ствол остался только один. — Он помолчал, соображая, что бы еще добавить, и, ничего
не придумав, махнул рукой: — Двинули.
Отдельные постройки постепенно сменились садами, стоявшими плотно, забор к забору. Впрочем, от оград мало
что осталось, доски давно сгнили, и только металлические столбики черным пунктиром обозначали былые границы участков. Хозяйства за долгие годы без
присмотра не просто пришли в упадок, а исчезли вовсе, превратись либо в чащобы, либо, наоборот, в квадратные пустыри. Судя по всему, после эвакуации
в Новошепеличах бывали и мародеры, и пожары. Несколько домов сгорели полностью. В одном дворе, на пепелище в пятнадцать соток, осталась только
кирпичная труба, из которой росло кривое болезненное деревце — эта картина Шведова особенно поразила. На другом участке он увидел проржавевшую до
дыр тачку — в ней лежала обожженная кукла с такими же дырами на черных щеках. Казалось, что смерть здесь погуляла, но так отсюда и не ушла.
По
мере продвижения в глубь поселка Сергей стал замечать и другое: то тут, то там в садах виднелись свежие тропинки, кое-где окна были затянуты
парниковой пленкой, а в одном доме он увидел новую дверь, вставленную в посеревшую от плесени кирпичную стену.