Тариша предупреждала, что орден Балеона с неодобрением отнесется к близости Хэйт к Бестиям. Про то, что отношение «родного» ордена Ашшэа к ней изменится, предупреждений не звучало.
«Глюк он не только композитор», мысленно махнула рукой девушка и зашагала к портальным вратам. Пока она совершала паломничества, ребята уже собрались и били копытцами. Данжики сами себя не зачистят, мобики сами себя не нарисуют. Рэй пробежался в невидимости по Яме Скорпионов, «чекнул» наличие главного босса. Ждали только рисовальщицу.
Вот тут я провалилась в дыру и попала во внутреннее подземелье-лабиринт, Хэйт потрогала носком обувки земляной пол, твердый и не дырявый. Там мне пришлось довольно-таки кисло, но в итоге я нашла через картографию первый обрывок карты.
В этот раз вся группа целенаправленно пыталась впрыгнуть в отверстия, быстро исчезающие после убийства «червячков» люмбров. Низвергнуться во тьму не удавалось, червоточины затягивало слишком быстро.
Рэй предположил, что главный червь был одноразовый: убили лавочка прикрылась. Кен высказал версию, что их уровни слишком велики для попадания внутрь. Маська ничего не предполагала, она сосредоточенно находила и лупила все новых и новых монстров. Локи сожалел, что сорвалось какое-никакое приключение. Хэйт же самую малость волновалась о том, засчитают ли без Люмбара всех монстров для создания альбома. По логике выходило, что должны, но чем игровая нечисть не шутит?
Опасения не оправдались, и еще один альбомчик нашел место в инвентаре художницы. Потом у них экспроприировали авантюриста: младшей группе пора было менять место прокачки, из насекомышей они выжали весь возможный эксп. «Малыши», будучи уже двадцатниками, пошли покорять урочище с шустрыми, но «тощими» скелетиками и «толстенькими», но медлительными зомби. Им позарез нужно было понимание уязвимых мест немертвых обитателей урочища.
Без Локи прошли и зарисовали один мелкий крысиный данжик, неподалеку от Риминессы. Пока носились они по начальным локациям, никаких нежелательных встреч не случалось. Хэйт очень надеялась, что так и продлится как можно дольше. А потом они и вовсе уйдут к Гиблым Отрогам, да еще и с прикрытием в виде группы Сорхо.
Прихватив по дороге освободившегося Локи, прыгнули в Миттолис. Для обслуживания живописных фонтанов требовалась развернутая сеть канализации, и периодически ее следовало вычищать не от грязи и помоев, а от комков живой слизи. Мерзость была та еще. Внутри нашлась только одна компашка игроков, и те у входа, отчаянно спорящие, лезть ли им дальше или девочкам там «фу».
Им продолжало везти. Боссы все, как на заказ, стояли и ждали умерщвления. Противников, с которыми следовало бы считаться, не встречалось.
И нарвались в итоге «младшенькие». Сцепились с другими ребятами за «суповые наборы», как когда-то Хэйт с Маськой на кладбище. Наличие там Барби и Монка решило исход схватки в пользу Ненависти, но Рюка вынести дружными усилиями противники успели. Причем без Барби и конфликта бы не было, та наехала на качавшихся тихо-мирно чужих ребят, чтобы те «шустро удочки смотали», а не то им глазья натянут на полупопия. Ребята шутки не поняли и ударили всем скопом в чародея, заметив, видимо, что практически весь урон по мобам этот чародей и наносил.
«Женщина, ты доиграешься», отписался в чате Кен. «Устрою порку».
Давно пора, хлопнул друга по плечу Рэй.
Она не высыпается, поэтому и истерит, ответил эльф, сведя брови. Я за нее извиняюсь.
«Не поднимайте лут с тел, если там что-то выпало», набрала Хэйт. «Раз конфликт шел от нас, пожалуйста, не будем усугублять. Мы сейчас к вам выдвинемся, на случай разборок».
От выдвижения быстро отказались: народ там уже разбегался, после отлета Рюка на респ засобиралась в реал и Хель. Главе Ненависти пришлось признаться, что их снова звал в Обжорку Сорхо.
Мы не пойдем, нехорошо сощурившись, за себя и за свою половинку ответил Кен. У нас с драгоценной срочное дело образовалось.
«Драгоценная! На выход! Жду тебя через минуту», многообещающе отпечатал он в чат.
Не жести, попросил Рэй. Сильно.
В капсулу лечь сможет, пообещал эльф.
И эти люди что-то говорят про женское коварство! всплеснула руками Мася, впрочем, не спеша вступаться за бабу-стража.
Сегодня та нахамила «малявкам», завтра на ровном месте раздует конфликт с кем-нибудь посерьезнее. И ладно бы повод был.
Визит в Обжорку решили перенести. На Вала снизошло вдохновение, что было весьма своевременно он как раз изучил в гильдии музыкантов песнь атаки. Маська заявила, что ей тоже надо бы кое-кому прочистить мозги. Монк написал, что пьянка это здорово, но выспаться это еще здоровее. Следом и все остальные собрались на выход.
Хэйт никого и не думала удерживать: ее саму заждались попугаи.
«Улыбаемся. Улыбаемся. Улыбаемся и машем», губы Вероники уже свело в оскале, который она искренне считала улыбкой. Праздник к ним пришел детский, и детей на празднике было трое: виновница сборища Леся; дочка незнакомых Веронике гостей, смешливая девочка лет шести-семи; двенадцатилетний Лешкин племянник. И пара десятков взрослых.
Будь ее воля, Вероника забежала бы, всучила счастливым родителям презент и незаметно испарилась. Но тогда гнев Галины будет таков, что некоторые извергающиеся вулканы покажутся безобиднее. Так что приходилось отсвечивать скалящейся физиономией и «радоваться» жизни и знакомствам с новыми людьми. Людьми, которых она забудет раньше, чем доберется до подушки.
В качестве подарка она приволокла единорога. Клетчатого. Качающегося. Иссякла у нее фантазия после покупки креслица, так что единорожек выбирался из предложенных вариантов, вроде как подходящих по возрасту, методом тыка. На кассе слегка дернулся глаз: лошадка-качалка стоила, как половина навороченного детского кресла, но отступать было поздно.
«О, любопытный типаж», отвлеклась девушка на очередного гостя.
Гость был невысок, несмазлив, неулыбчив. У него было широкое скуластое лицо, длиннющий ровный нос и большие, но глубоко посаженные карие глаза. Плюс усики и бородка-эспаньолка.
Ты Вероника? прощебетала не представленная художнице блондиночка. Я Лана. Светлана, но лучше Лана. Не Света, пожалуйста.
«Можно подумать, мне не начхать», оскалилась пуще прежнего Вероника. «В худшем случае ты для меня «передайте, пожалуйста, хлеб», а в лучшем бледное пятно в воспоминаниях».
Что-то, возможно, в ее характере и поменялось (раньше она не пустила бы на порог того же Вала и едва ли стала бы подбирать попугаек), но отвращение к людским сборищам никуда не делось.
А вы знаете вон того человека? С усами? разговор же надо было поддерживать, вполне тема незнакомый обеим мужик, которого хоть сейчас на холст.
Разумеется! всплеснула руками собеседница. Игореша, сладкий, иди сюда. Мой муж, Игорь. Это Вероника, подруга Гали.
«Муж. Эх, лучше не предлагать свою кисть поймет еще как-нибудь не так. Или парный портрет начнет просить. Лесом, лесом. Не судьба мне буратиний нос воплотить».
Очень приятно, вслух сообщила она, резко развернулась и быстрым шагом отправилась в противоположную от парочки сторону.
Странная такая донеслось из-за спины.
«Странная. Зато мозг не вынесли», Вероника огляделась, нашла Галку, увлеченную разговором, и тихонько, бочком, просочилась в коридор. Оттуда в «черную» комнату (ту самую, без ремонта и с новеньким модулем), и оттуда уже на балкон.
Соседство зимней резины и стеллажа со всякими ремонтно-отделочными штуками было куда как предпочтительнее пары десятков говорливых человечков. И спокойнее. А еще тут можно было переждать часть с «бла-бла-бла», показаться на части с застольем и пораньше сбежать, прикрывшись попугаями.