– Особо важный?
– Да.
– Ты уверена?
– Несомненно.
– Может, стоило сначала спросить моего мнения?
– Ты был невменяем, – отрезала анимэшка. – О Каком мнении ты говоришь? У одержимых мнения о том, как с ними поступить, не спрашивают. На них просто надевают смирительную рубашку и прячут под замок.
Голова болела просто немилосердно, и я в очередной раз поморщился.
Быть может, окажись я на земле, а не на спине динозавра, и имей возможность немного полежать с закрытыми глазами, часа два‑три, мне стало бы гораздо лучше.
Майло молча поднялся и отправился в отделение погонщика. Вернувшись из нее, он протянул мне маленькую фляжечку.
– Один глоток.
Я одарил его мрачным взглядом. Тоже лекарь нашелся...
Впрочем, боль не утихала и моя рука, чуть ли не вопреки воле, ухватила фляжку и скрутила ее пробку. Я сделал глоток и невольно крякнул. Напиток здорово смахивал на слегка перебродивший сок крыжовника. Еще от него приятно щипало язык.
– Только один глоток, – заявил Майло и, поспешно забрав фляжку, унес ее погонщику.
Я вдруг почувствовал, что головная боль стихла. Значит, напиток все‑таки подействовал. Интересно, из чего его приготовили? А может, не стоит это знать?
– Легче стало? – участливо спросила анимэшка. Я мрачно хмыкнул.
Издевается она или в самом деле сочувствует?
– Я спрашиваю, легче тебе стало?
На этот раз в голосе моей надзирательницы чувствовались стальные нотки. Она требовала подтверждения. Хорошо, раз так...
– Легче, – сказал я.
– Значит, ты уже в полной мере восстановил свои способности к логическому мышлению. Ну, насколько они тебе присущи, конечно.
Присущи... конечно...
Я тихо зарычал.
Ну, сейчас она у меня получит. Эта пигалица. Да попади она хоть раз в ситуацию, в которых я бывал десятками.
– В общем, ты уже способен нормально воспринимать логические доводы?
– А ты, значит, можешь их привести? Доводы, основанные на логике? И каким логическим образом ты объяснишь свой предательский удар?
– Браво, – сказала анимэшка. – Ты уже огрызаешься.
– А кто мне запретит?
– Значит, и в самом деле пришел в норму.
– Какой у тебя дух‑охранник разговорчивый, – вежливо улыбаясь, промолвил вернувшийся из отделения погонщика Майло. – Ты с ним все общаешься и общаешься.
Я не удостоил его ответа. Мне сейчас важнее всего было схлестнуться со своей надзирательницей, с этим Демоном‑вредителем. И я уже знал, что именно ей выдам, примерно прикинул, где у нее находится болевая точка.
– В общем, некогда мне тут с тобой лясы точить, – заявила анимэшка, – Главное я сказала. За удар извиняться не собираюсь, поскольку он был нанесен вовремя и ради спасения твоей шкуры. Наверняка ты не мог разглядеть арку, в которую намеревался войти, к которой так рвался...
– А что с аркой? – спросил я. – Самая обычная увитая цветами арка. Что в ней было такого страшного?
– Ах, увитая цветами? – ухмыльнулась эта язва. ‑! Ну, тогда все понятно. В общем, мне пора. И не собираюсь я отвлекать тебя от дел. Кажется, ты рвался претворять в жизнь задание касика? Вот и приступай.
– Но ты...
– Пора, ухожу, – отрезала анимэшка и, показав мне язык, растворилась в воздухе.
Мне захотелось хорошенько садануть кулаком по чему‑нибудь твердому, сбросить пар, избавиться от клокотавшей внутри ярости. При этом я совершенно четко осознавал, что меня сделали по полной программе. И кто? Девчонка, нарисованная каким‑то неизвестным художником. Самая обычная греза. Великий Гипнос, за что мне это? Я бросил яростный взгляд на Майло. Ну, если он позволит себе хотя бы улыбнуться...
С инстинктом самосохранения у пройдохи было в порядке.