И тут я резко остановился во второй раз, поскольку вот это‑то галлюцинацией быть не могло.
«Мурка»! Где‑то совсем рядом струнный инструмент, кажется скрипка, наигрывал «Мурку». Причем сейчас никакой ошибки быть не могло. Она самая, до последней ноты, родившаяся в блатных шалманах и выросшая, набравшаяся сил в продымленных пьяных кабаках. Превратившаяся со временем в своеобразный гимн блатного понимания мира. Она была здесь, и честное слово, услышав эту мелодию, я напрочь забыл о ее преступном прошлом. В данный момент она являлась весточкой из моего мира. И вот ее‑то спутать с чем‑то другим я никак не мог. Совпадения были исключены.
«Мурка»!
Я рванулся туда, откуда она слышалась.
– Его поманило! – послышался за спиной крик Майло.
Какое там – поманило? И кстати, что еще он мог крикнуть? Ему‑то эта мелодия ничего не говорила. Интересно, как она здесь называется? А может, сохранила родное название?
Майло схватил меня за руку. Причем отпускать ее он явно не собирался. На лице у него была написано выражение безграничного упрямства. Примерно с таким же видом бизнесмен средней руки, узрев кружку Для сбора благотворительных пожертвований, хватается
За бумажник.
– Пусти, – тихо сказал я. – Мне надо... я тут услышал...
– Знаю я, чего ты услышал, – пропыхтел Майло. – Голос небось? Все, кого поманило, его слышат. Не пущу!
– Да какой голос?!
Я все‑таки вырвал руку и двинулся на музыку. Если она замолчит, если музыкант надумает сыграть что‑то другое, то я, возможно, даже не смогу его найти. Мало ли в толпе найдется скрипачей? И значит, необходимо торопиться, пока льющаяся из‑под смычка музыка не исчезла.
Где‑то там, в толпе ряженых, за видневшейся неподалеку аркой из живых цветов, играл на скрипке человек, каким‑то образом побывавший в моем мире, услышавший там эту мелодию, почти наверняка знающий в него дорогу... Где‑то там...
– Стой, – кричал сзади Майло. – Тебе туда нельзя!
Вот тут мне захотелось ему врезать. Для того, чтобы не тратить время на объяснения. Сейчас была дорога каждая секунда. И я даже стал прикидывать, куда его будет лучше ударить, для того чтобы сразу сбить с ног, отвязаться от него хотя бы на некоторое время.
Анимэшка!
Она была тут как тут, висела в воздухе, наподобие посланного господом ангела‑вестника и криво ухмылялась.
А что она мне может сделать?
– Значит, тебя куда‑то поманило? – деловым тоном поинтересовалась она.
– И ты туда же... – буркнул я, невольно замедляя шаг. Не стоило мне это делать.
Тотчас воспользовавшись тем, что я сбавил ход, меня догнал Майло и, снова вцепившись мне в руку, заголосил:
– Его поманило! Он уже разговаривает с неслышимыми голосами. Поманило!
Да, придется его все‑таки ударить. Вот сейчас.
– Куда ты рвешься? – спросила тем временем анимэшка.
– Долго объяснять, – сообщил я. – Да и не хочу я...
– Понятно.
– Вот именно, – пробормотал я, разворачиваясь для того, чтобы ударить Майло.
Не успел я это сделать, поскольку ударили меня. И это была анимэшка. Удар ее был так силен, что я потерял сознание.
12
Кабинка мерно покачивалась. Динозавр вновь вез нас в столицу. Я наградил анимэшку яростным взглядом и ехидно прошипел:
– А ты, значит, доказала мне, что можешь на меня воздействовать?
Майло, услышав мой вопрос, дернулся было на него ответить, но тут же, вспомнив полученные от меня несколько минут назад объяснения и сообразив, что я разговариваю не с ним, расслабился.
– Я тебя предупреждала, – напомнила анимэшка.
– О чем?
– Это был он, тот самый особо важный случай.