Человек только что извивавшийся на мостовой ужом и с трудом уклонявшийся от ударов, вдруг перешел в контратаку.
Я нанес три хорошо заученных удара. Причем третий из них, последний, должен был гарантированно лишить моего противника ноги, перерубить ему сухожилие. Вот только этого не произошло. То ли он уже знал этот удар, то ли проявил просто дьявольскую реакцию, но человек со шрамом ушел в сторону, а мой меч даже не задел его ноги.
И это было – все.
Чисто машинально, выпрямляясь и поворачиваясь, я знал, что это уже хана, она самая, во всей своей красе. Я уже был мертв, гарантированно мертв, поскольку главарь никак не мог не зайти мне со спины и не нанести верного удара. И если, к примеру, получив рану от удара шпагой, пусть даже и опасную, можно еще успеть кому‑нибудь проткнуть печенку, то меч – штука серьезная. Тебе разваливают голову и ты ничком падаешь. Все, Финита ля комедиа. Конкретно – сейчас. Конкретно – мне. А потом это, казавшееся бесконечным, мгновение кончилось, а я все еще был жив и даже успел повернуться к главарю, и что уж совсем невероятно, успел нанести ему удар, почувствовать, как мой меч входит ему в грудь...
Да нет... не бывает...
А главарь уже падал и был без всякого сомнения мертв. И все еще пытаясь осмыслить этот факт, чисто на рефлексах, я развернулся к последнему оставшемуся на ногах нападающему, как раз чтобы успеть отбить его последний удар.
Последний, потому что, отбив его, заставив противника отпрыгнуть назад, я встретился с ним глазами, и, похоже, этого оказалось достаточно. Что‑то человек ей шрамом в них, видимо, увидел, поскольку тут же бросился наутек.
Догонять его я не стал.
Ну, смылся и смылся. Слава Гипносу. По крайней мере теперь нет нужды его убивать.
Более всего меня сейчас интересовало, что случилось с главарем. Почему он не воспользовался более чем подходящей возможностью со мной покончить? Почему он дал мне себя убить?
Без посторонней помощи тут не обошлось. И кто мне помог? Неужели анимэшка?
Вот дудки!
На заборе сидел Майло и, весело скалясь, помахивал в воздухе здоровенной, суковатой дубинкой. Ею он похоже, и огрел главаря по голове. Вовремя, надо сказать, Очень вовремя.
– А ты, оказывается, и в самом деле умеешь драться, – заявил мне пройдоха. – Мне казалось, что меч у тебя на боку висит для красоты. Ан нет.
Он замолчал, и любой недоучка‑физиономист мог бы сказать по выражению у него на лице, что он ждет от меня похвалы. Награды какой‑то. В общем, спаситель, но небескорыстный.
А я чего ожидал? Добрые самаритяне бывают только в пухлых, старинных книгах. В реальной жизни, при ближайшем рассмотрении, как правило, оказывается, что у всех этих мнимых добрячков клыки ничуть не короче, чем у всех остальных. И неизбежно наступает момент оплаты оказанных услуг.
– Значит, хочешь поступить ко мне на работу? – спросил я.
– Я уже на тебя работаю, – уточнил Майло. – Если ты не заметил..
– Заметил, – признал я.
– А мог бы этого и не делать. Ты это понимаешь? Еще бы. Мог и запросто. Но тогда какие‑то уроды могли убить потенциального клиента.
– У меня не так много денег, как ты думаешь, – сказал я.
– Знаю. Правда, чутье мне подсказывает, что ты способен их достаточно быстро зарабатывать. И еще – с тобой будет интересно.
– Интересно?
– Не сомневаюсь. Ты из породы тех, кто не ищет приключений. Они сами тебя находят. И весьма обильно.
– Неужели?
– Ну да.
Майло спрыгнул на мостовую и, задумчиво оглядев тела толстяка и широкоплечего, предложил:
– Пошли отсюда. Дэвы сегодня, конечно, после вчерашней ночи отдыхают, но вдруг кто‑нибудь из них здесь появится? Неужели ты мечтаешь до самого вечера отвечать на их вопросы, а потом еще и пройти испытание камнем правды? Учти, процедура эта не очень приятная.