.
— А спина? Может, перевяжешь?
— Засохнет. Одевайся и пошли.
Такэда не торопился, затеяв тяною — чайную церемонию; как и все японцы, он боготворил ритуалы.
Никита тоже любил пить чай, однако еле выдержал на этот раз, снедаемый любопытством.
В одиннадцать часов вечера они наконец перешли в рабочий кабинет инженера, и Толя включил компьютер, коротко бросив:
— Генератор шума.
Никита не понял, и Толя терпеливо пояснил:
— Он создает электромагнитные помехи в широком диапазоне, так что нас не подслушаешь даже с помощью лазерного звукоснимателя.
Уселись в низкие удобные кресла для гостей, расписанные драконами. Никита вдруг почувствовал страх, как перед прыжком с тройным сальто на твердом полу. Такэда понял его чувства, кивнул.
— Да, Никки, мне тоже не по себе, но можно ведь и не начинать исповедь. Кто знает, может быть, все образуется само собой?
— Не тяни душу, — хрипло ответствовал Никита. — И так белый свет не мил. Хуже не будет.
— В том все и дело, что будет. Но коли сказал «а», пора говорить и «б». Начну издалека. Будет что непонятно, спрашивай сразу.
Итак, ты, наверное, знаешв, что наша Вселенная по современным представлениям родилась около двенадцати‑пятнадцати миллиардов лет назад в так называемом Большом Взрыве. Ученые‑космологи теоретически доказали, что взрыв этот проходил две стадии: инфляционную — эру сверхбыстрого раздувания — и экспоненциальную, после фазового Перехода вакуума, в результате чего Вселенная теперь напоминает мыльную пену, где каждый «пузырек» — ученые называют их доменами — гигантская область пространства со своими свойствами и набором физических констант. Наша Земля и Солнечная система вместе с другими звездами и галактиками торчит где‑то в одном из таких доменов, занимая ничтожную часть его объема. Успеваешь схватывать?
Никита отмахнулся. В свое время, в юности, он начитался популярных брошюр по космологии — его всегда прельщали большие масштабы — и хорошо разбирался в терминологии.
— Тогда идем дальше. На самом деле наша Вселенная выглядит несколько иначе: все ее «мыльные пузырьки» сидят один в другом, как матрешки, а не взаимодействуют между собой по той простой причине, что время в каждом «пузырьке»‑домене течет «под углом» ко времени в соседнем. Образовался своеобразный объемный веер, каждая пластина которого есть слой Вселенной со своим временем, и называется эт,от многослойный конгломерат — Веер Миров.
Такэда участливо глянул в помутневшие глаза танцора.
— Тяжело? Или поехали дальше? Андреева ты явно не читал.
— Продолжай, — с усилием выдавил Никита. — А насчет Даниила Андреева
— каждый любит читать то, что любит.
— Резонно. Итак, Веер Миров, раскрылся, и в каждом из его пластин‑слоев или хронов началась своя эволюция, согласуясь с теми законами физики, которые определялись наборами физических констант. Во многих Мирах появилась жизнь, не во всех, но во многих, а в некоторых эволюция разума достигла такой стадии, когда носители интеллекта стали, по сути, Богами в своем хроне, ну или, скажем, сверхтворцами: я привык к термину — Владыки.
Никита шевельнулся.
— Я не понимаю, причем тут…
— Не торопись, поймешь, я еще не дошел до сути. И вот в одном из Миров Веера возник некто, сверхмогучее существо, могущество которого было настолько велико, что он нашел способы преодоления потенциального барьера, отделяющего слой от слоя, хрон‑Мир от другого хрон‑Мира, и мог путешествовать по Мирам, исследовать Веер. Все было бы ничего, если бы он, выражая свободу выбора, присущую каждому интеллекту, не преступил законов бытия Веера, выработанных Собором Владык.