Без сучка и задоринки, пробормотал он. В полном соответствии с Кокером7. Теперь, деревенский старик, переходим ко второму пункту программы. Должно быть, вот дверь, которая мне нужна.
Он осторожно открыл ее, и приглушенный гул голосов сверху зазвучал в его ушах немного громче. Затем тенью исчез в полумраке дома.
* * * * *
Несомненно, номер 5 по Грин стрит был домом сюрпризов. Постороннему человеку, прошедшему через грязную контору на первом этаже, где клерк мистера Эткинсона обычно принимал клиентов, а затем поднявшемуся по лестнице на второй этаж, было бы трудно поверить, что он находится в том же доме. Но незнакомцев не поощряли делать ничего подобного.
Лестничный пролет вел к двери, где и происходила метаморфоза. По одну сторону от нее лестница спускалась на первый этаж не слишком чистая и без ковра, с другой стороны картина менялась. Исследователь оказывался перед широким коридором, в который выходили комнаты с обеих сторон; коридор был хорошо освещен электрическими лампами, свисавшими с потолка, а пол покрыт хорошим простым ковром. Вдоль стен ряды книжных полок тянулись, за исключением промежутков для дверей, до перегородки в дальнем конце коридора. В перегородке была еще одна дверь, за ней коридор продолжался до окна, плотно закрытого ставнями и запертого на засов. В этот участок коридора выходила только одна комната комната, которая заставила бы исследователя протереть глаза от удивления. Она была богато, можно сказать роскошно, обставлена. В центре находился большой письменный стол со сдвигающейся столешницей, вокруг него вразброс стояли несколько кресел, обитых зеленой кожей. Длинный стол, заваленный всеми мыслимыми газетами, занимал почти целиком одну сторону комнаты. Огромный сейф, вровень со стеной, занимал другую сторону, а окно, как и наружное, было почти герметично закрыто. В углу находился камин без малейших признаков того, что огонь зажигался или были сделаны какие-либо приготовления к его разжиганию. Два электронагревателя, присоединенные длинными гибкими штекерами к розеткам в стене, составляли систему отопления, а большой центральный светильник и полдюжины передвижных светильников освещали каждый уголок комнаты.
В этой комнате, в блаженном неведении о печальном положении клерка внизу, сидели и беседовали двое мужчин. В кресле, придвинутом вплотную к письменному столу, сидел не кто иной, как Чарлз Лэттер, член парламента, и именно он создавал большую часть разговора. Но внимание привлекал другой человек по-видимому, сам мистер Эткинсон. Он сидел во вращающемся кресле, которое развернул так, чтобы быть лицом к говорящему; его внешность привлекала внимание, а затем и завораживала.
Сначала казалось, что он страдает почти феноменальной сутулостью, и только если подойти ближе, причина становилась ясна. Мужчина был горбуном и создавал впечатление огромной хищной птицы. В отличие от большинства горбунов, ноги у него были нормальной длины, и когда он неподвижно сидел в кресле, положив руки на каждое колено, и немигающими глазами смотрел на своего разговорчивого собеседника, в его облике сквозило что-то неумолимо угрожающее. Его волосы были седыми, черты лица строгими и жесткими, а рот напоминал стальной капкан. Но самой яркой чертой являлись его глаза серо-голубые и пронзительные, они, казалось, могли проникнуть в самую глубину души. Человек, которому было бы неразумно лгать человек, совершенно беспринципный сам по себе, который наказал бы за двурушничество тех, кто работал на него, с беспощадной суровостью. Опасный человек.
Итак, вы обратились в полицию, мистер Лэттер, учтиво заметил он. И что сказал по этому поводу наш друг сэр Брайан Джонстон?
Сначала, граф, почти ничего не сказал. На самом деле он вообще сказал очень мало. Но стоило ему взглянуть на записку, как его поведение изменилось. Я сразу заметил. Что-то в записке его заинтересовало
Позвольте мне взглянуть на нее, сказал граф, протягивая руку.
Я оставил ее у сэра Брайана, последовал ответ. Он попросил разрешения оставить ее у себя. И пообещал, что со мной все будет в порядке.
Губы графа скривились.
Для обеспечения вашей безопасности, мистер Лэттер, потребуется нечто большее, чем обещание сэра Брайана Джонстона. Вы знаете, от кого записка?
Я подумал, граф, проговорил тот немного дрожащим голосом, я подумал, что, может быть, от той таинственной Черной Банды, о которой ходят слухи.
Так и есть, коротко ответил граф.
Боже мой! пробормотал Лэттер. Значит, это правда, они существуют.
За последний месяц, ответил горбун, пристально глядя на своего испуганного собеседника, почти двадцать наших самых полезных людей исчезли. Просто растворились в воздухе. Я знаю, не важно откуда, что это не дело рук полиции: они так же озадачены, как и мы. Но полиция, мистер Лэттер, каких бы взглядов ни придерживалась официально, по всей вероятности, неофициально очень рада исчезновению наших друзей. Во всяком случае, была до вчерашнего вечера.
Что вы имеете в виду? спросил политик.
Прошлой ночью полиция лишилась своей добычи, а МакАйвер не любит, когда его обходят. Вы знаете, что сюда прислали Заболева?
Да, конечно. Это одна из причин, по которой я пришел сегодня к вам. Вы его видели?
Не видел, мрачно ответил граф. Полиция узнала о его приезде.
Лицо мистера Лэттера побледнело: мысль о том, что Заболев находится под стражей, ему не нравилась. Следовало отметить, что его чувства были чисто эгоистичными Заболев слишком много знал.
Но граф снова заговорил. На его лице появилась легкая усмешка; он читал мысли собеседника, как открытую книгу.
То же самое, продолжил он, знала Черная банда. Они увели Заболева и нашего друга Уолдока из-под самого носа полиции, и, подобно двадцати другим, они исчезли.
Боже мой! Более не оставалось никаких сомнений в душевном смятении мистера Лэттера. А теперь они угрожают мне.
А теперь они угрожают вам, согласился граф. И я рад, что вы сделали именно то, что я бы вам посоветовал, увидься с вами раньше. Вы обратились в полицию.
Но но, заикаясь, пробормотал Лэттер, полиция не помогла Заболеву прошлой ночью.
И, вполне возможно, спокойно ответил его собеседник, они будут столь же бесполезны в вашем случае. Откровенно говоря, мистер Лэттер, ваше будущее мне совершенно безразлично. Вы послужили нашей цели, и теперь важнее, что вы оказались костью, из-за которой будут драться собаки. До вчерашнего вечера собаки не встречались официально; на встрече прошлой ночью полицейская собака, если я не сильно ошибаюсь, была застигнута врасплох. МакАйвер не допустит, чтобы это случилось дважды. В вашем случае он будет готов. Если повезет, эта проклятая Черная банда, которая доставляет мне бесконечно больше неприятностей, чем когда-либо могла или сможет доставить полиция, будет сильно укушена.
Мистер Лэттер тяжело дышал.
Но что вы хотите, чтобы я сделал, граф?
Абсолютно ничего, кроме того, что вы собирались делать, ответил тот и взглянул на блокнот на своем столе. Я вижу, вы собирались к леди Мэнтон близ Шеффилда. Не меняйте своих планов поезжайте. По всей вероятности, это произойдет в ее доме. Он презрительно взглянул на слегка позеленевшее лицо собеседника, и его манеры резко изменились.
Вы понимаете, мистер Лэттер, его голос был убийственно ровным и тихим, вы понимаете, не так ли, что я говорю? Вы отправитесь в дом леди Мэнтон, как было условлено, и будете вести себя так, будто не получали никакой записки. Потому что, если вы этого не сделаете, если вы попытаетесь провернуть какие-либо фокусы, что бы Черная Банда ни сделала или не сделала с вами как бы эффективно полиция ни защищала вас или не защищала вас вам придется считаться с нами. А вы в курсе, что это значит.