– Я указал на камеры на танках. – Стандартная процедура. Записывается все.
Майор побледнел. Безмятежным тоном я добавил: – Кстати, для записи – если мы выберемся отсюда целыми – я намерен прочистить вам мозги. Вы ведь даже не открывали инструкцию, верно?
Он было начал: – Вы не имеете права таким тоном…
– Заткнись, – оборвал я. Беллус заткнулся.
Некоторое время мы передвигались молча, соблюдая длинные, тщательно отмеренные паузы между шагами. Майор что‑то невнятно бубнил: то ли негодовал про себя, то ли находился в состоянии перманентной паники – не знаю. Возможно, и то и другое. Бедняга пережил такое количество эмоциональных состояний за последние полчаса, что не отдавал себе отчета, где сейчас находится и что чувствует.
Мы приближались к неглубокой лощинке.
– Здесь будьте осторожны, – предупреждал я. Он не ответил.
– В этом месте масса молодых лоз. Плохой признак. Они работают как антенны: передают вибрацию наших шагов прямиком ближайшему нервному узлу. Придется снизить темп.
– Снизить… темп?..
– Угу. Одно движение не спровоцирует нападения. Два или три последовательных – наверняка. Надо шагать помедленнее.
Майор простонал. Это прозвучало почти смешно.
– Разве такое возможно?
– Это называется упражнением на терпение. Мы занимались им на модулирующих тренировках. Задача состояла в том, чтобы проверить, как долго можно идти от одной стены зала до другой. Целый день уходил на то, чтобы пересечь помещение размером с гимнастический зал. Задолго до конца там появлялось множество озлобленных людей.
– Какая глупость. Чего вы добивались?
– Ну, во‑первых, можно было определить, насколько ты торопишься жить. – Я припомнил слова Формана. – Речь идет о жизни в настоящем. Большинство людей увязло в своем прошлом – за исключением тех моментов, когда они пытаются жить будущим. Очень немногие знают, как жить настоящим.
– Сильно смахивает на ваши калифорнийские глупости, – резюмировал майор.
– Очень может быть. Но постепенно понимаешь, что нет разницы между моментом ожидания и моментом движения. Они равноценны. Таким образом, ожидание не есть что‑то такое, что надо перетерпеть, через что надо проскочить как можно быстрее и безболезненнее. Напротив, это просто состояние, в котором надо жить, как и в любом другом.
– И вы верите в эту чушь?
– Я больше ни во что не верю. Я отказался от веры. Теперь я просто принимаю Вселенную как она есть.
– Ненавижу евангелистов, – отрезал Беллус.
– Я тоже, – согласился я. – Вы спросили. Я ответил.
Некоторое время майор молчал. Я знал, что он не считает про себя – просто наблюдает за мной, делая шаг только после меня. Он не знал, бояться ему, расстраиваться. или злиться. По его дыханию я догадывался, что он делал сразу все.
В конце концов Беллус не выдержал: – Пора кончать. Я имею в виду эту прогулку по клумбе с тюльпанами. Сколько нам еще плестись, чтобы выбраться на безопасное место?
– Все зависит от того, как далеко тянется сеть ползучих лиан. Расслабьтесь. Нам предстоит долгий путь, прежде чем можно будет подумать о рывке к машинам.
– Вот и я об этом. Мы побежим, а транспортер двинется навстречу и подберет нас.
– Нет, еще слишком далеко.
– Ну, а если он опишет широкую дугу и пустит струю пламени между нами и волочащимися деревьями?
Злость у майора прошла, но замешательство и отчаяние остались.
– Та же проблема. Слишком сильная вибрация. Уж она‑то разбудит квартирантов наверняка.
Я снова оглянулся, внимательно посмотрев на деревья.