Одеяло на диване откинулось, и показалось заспанная лохматая мордочка.
Кто это?
Ася Мурзина из Губахи.
Ещё одна припёрлась? мордочка равнодушно потухла. Тело под одеялом заелозило, зашевелилось и, как сказочная избушка Бабы-яги, замерло ко всем задом.
Ирка, не дури, это твоя двоюродная сестра, как Юля.
Пусть идёт в баню.
Иди, иди, суетно опомнилась тётя Мая, сдёрнула с полки мыльницу.
Ася, счастливая от тёплой воды, вся раскраснелась и оттаяла. Вода, конечно, поразительно отличалась от домашней. Если дома она была голубоватой, артезианской, то здесь какой-то жёсткой, жёлтой, переполненной запахом канализации. Чувствовалось, как вместе с мылом и мочалкой тело шкрябает мелкий песок. Она стояла под струёй, впитывая каждой клеточкой удовольствие. Пока грелась, дверь в ванную неожиданно распахнулась и вошёл мужчина, злобно зыркнул на голую Асю. Она охнула, густо покраснела и, прижав вехотку к груди, присела в ванну.
Ты чё, блин, на курорт приехала? Мужчина шумно отделил себя от Аси синей занавеской. Час плескаешься, всю ванну заполонила. Я для кого, блин, занавеску повесил? Зачем закрываться? У меня смена, мне на вахту. Да не ссы ты, я только побреюсь.
Из-за занавески под струёй из крана появился стакан, до краёв наполнился водой.
Онемевшая Ася всё ещё сидела на дне ванны, а голос за занавеской продолжал:
Чья будешь?
Прижалась к стенке, не ответила. Его голос сохранял бесчувственность и апатию, словно видеть голых девиц в ванной каждую ночь было для него чем-то совершенно будничным и рутинным.
Майская наверняка, это она весь свой узбекский табор сюда тянет
Ася привстала, тихонько потянулась за полотенцем
Разбросалась тут вся, прям как у себя дома Х-р-р стал громко полоскать он горло, мешать мыло в стакане для бритья. Ладно вот я зашёл, а если б дядя Миша
Ася перепугалась, когда из-за занавески услужливо появилась волосатая рука с полотенцем.
Забрала, обмоталась.
Если дядя Миша будет звать смотреть на бивень мамонта не ходи.
В полотенце Ася осмелела. Со свойственной её возрасту опрометчивой торопливостью и гордостью заявила:
Что я, бивней не видела!
Чёрт! выругался мужчина. Порезался. Когда ж ты успела его увидеть?
Он стоял возле квадратного тусклого зеркала с намыленными щеками и задранным подбородком и лезвием примерялся к трудному месту на шее.
В третьем классе, Ася вылезла из ванны, потянулась за мокрой юбкой, которая висела на полотенцесушителе.
Блин! вновь выругался мужчина, зажал пальцем порез и внимательно уставился на Асю.
В краеведческим музее, уточнила Ася, комкая остатки белья. Мы ходили всем классом на экскурсию.
Мужчина громко заржал.
Понятно. Шуганная, значит. Нецелованная поди?
Ася на «шуганную» обиделась и дерзко ответила:
Рано мне ещё целоваться!
Это почему? мужчина уставился в зеркало на её отражение.
Мама говорит, что от поцелуев дети рождаются.
Мужчина вздрогнул, потом схватился за шею.
Слушай, уйди, а? А то я из-за тебя себе горло перережу.
Зачем? удивилась Ася.
Он матерно выругался, судорожно промокнул полотенцем недобритый подбородок, стал протискиваться между стеной и потрясённой Асей.
Ты точно не из Узбекистана, говорил он, судорожно тыча в неё пальцем. Ты чума́ из чу́ма. Ты вообще из какой тундры вывалилась?
У нас не тундра. У нас тайга, похвасталась она. Уральские горы. Про Урал слышали?
Всё, всё! Хватит! с трудом сдерживая хохот, взмолился мужчина, поднял руки. Всё, всё, я сдаюсь. Я ж только побриться хотел! Соседи спят. Мне ещё целую ночь работать.
Ася зашла в комнату, привыкая к темноте, тихо постояла.
Я тебе на раскладушке постелила, сквозь сон промямлила тётя Мая. Сама она развалилась на расставленных посреди комнаты коробках с бананами, апельсинами и яблоками. Чё там за шум?
Мужик какой-то в ванную ворвался.
Тётя Мая испуганно дёрнула головой:
Предлагал посмотреть бивень мамонта?
Нет.
Значит, Федька заходил. Извини, забыла тебя предупредить, чтобы ты дверь не закрывала. Опять завтра будет орать. Ты его не бой И тут её слова провалились в храп.
Глава 3
Утром тётя Мая стащила со шкафа коричневый чемодан, в него сразу полетели вещи.
Я на пару дней сгоняю в Узбекистан, шептала тётка, стараясь не разбудить дочь, так что извини, дальше сама. Или подожди, пока вернусь.
Она ходила по комнате, ворошила страницы книг, вытаскивала из них паспорт, сберкнижку, деньги.
Деньги есть? тётя Мая следила глазами за племянницей, как она заелозила на стуле, сжала кулачки. Понятно. Вот тебе десятка.
Это богатство. Ася кинулась несмело отказываться.
С первой получки отдашь.
Тётя Мая и вправду оказалось приятной особой с круглым улыбчивым лицом, ласковым голосом и баюкающей речью. После завтрака она проводила Асю к брату Александру, который жил на БСИ (база строительной индустрии). «Поезжай, поезжай нежно бормотала она, разбивая яйца в сковороду. Он же твой брат вот пусть позаботится найдёт приличное место»
Ася расслабилась, размякла и позволила отправить себя в неведомое, непонятное БСИ.
Выйдешь на К-700 и там на проходной спросишь Сашку Мурзина. Тётя Мая написала на бумажке номер автобуса, нарисовала схему и добавила: Вот тут завод, вот тут проходная, по этой дорожке к общежитию.
Два часа Ася топталась на остановке в ожидании одиннадцатого маршрута, долго ехала через весь город, силясь не забыть название остановки, потом через узкое окошко умоляла водителя помочь сориентироваться. Он небрежно пожимал плечами и отнекивался, что такой остановки на маршруте нет.
Это не остановка, а завод К-700, и ты его проехала, надь быть, на остановке «Общежитие» выдь, строгим дикторским голосом подсказывала женщина, постоянно вынимая из линявшего синего халата тряпочку и вытирая слезящиеся глаза. Обратно, нать, на седьмой выдь, там через овраг, забор. Спроси у водителя «Общежитие», он знать. Можно пешком, минут пятнадцать от поворота.
Но по-настоящему в идиотское положение Ася попала, когда в сером здании общежития из силикатного кирпича нашла комнату брата, в которой тот проживал с женой Валей и двухлетним сыном Герой.
Ася Валю увидела на общей кухне. Валя скорбно трясла Геру на руках, одновременно с кем-то разговаривала и помешивала манную кашу в ковшике. Увидев Асю, крепко сжала губы в полоску отрицания и так мотнула Геру, что ребёнок заплакал.
Не реви! приказала Валя ребёнку, а Асе сквозь зубы процедила: Иди в комнату, по коридору, последняя дверь налево. Кашу доварю приду.
Ася толкнула последнюю дверь налево и оказалась в кладовке без окна, доверху заваленной вещами, даже под потолком чудесным образом висела детская коляска. Когда у тебя дома отдельная комната, то привыкаешь, что там место только кровати, столу, шкафу. Ася затворила дверь хламаблуды, открыла соседнюю. На синем коврике сняла босоножки, сдёрнула штору с окна было не так жарко и хотелось света. Налила холодного чая в стакан, плюхнулась на диван, включила телевизор. Впечатление, что ждали дорогих гостей: было убрано, почищено, под салфеткой на столе тёплые котлеты с шоколадной корочкой.
Валя не торопится. Ася ждёт, смотрит в окно, закрывает шторы, съедает конфету, котлету, ещё котлету, нервничает, тихо ругает Валю. Наконец не выдерживает и засыпает на диване.
«Кажется, уснула!» Вскакивает, в панике оглядывается. Никого. Внутренне обмякает, предчувствуя нехорошее, тянется в коридор.
Ты чего по чужим комнатам шастаешь? вопль начинается в другом конце длинного коридора, приближается оранжевым пожаром. Чего шалабудишь? Валька, твоя крысятничает?
Из кладовки показывается Валя с пустым ковшиком и пустым взглядом.
Мысли Аси переворачиваются, как камушки в калейдоскопе, и всё время выдают разный словесный узор: «Это не комната брата обозналась нет, никогда, ни за что котлеты запах уюта чистота. Идиотка! Ведь не школьница уже, могла бы и допереть до разумного ответа»