Хорошо, допустим, ты прав, и мы находимся в подпространстве, кивнул Перк. Я даже могу представить, что в этом подпространстве построен огромный комплекс с уровнями, на каждом из которых проведен процесс, схожий с терраформированием. Или еще что-то подобное проделано. Но, ведь это, черт возьми, все равно другой мир! И законы здесь должны отличаться!
Так в том и суть подпространства, что оно подчиняется тем же законам, что и мир-оригинал, ну с небольшими отклонениями.
И как эти отклонения обнаружить? спросил азиат, и в голосе проскользнула тревога.
Здесь может быть что угодно, развел руками Виллис. Другая скорость движения, иное падение света или еще что-нибудь похожее. Эти отклонения не всегда можно обнаружить без специальных приборов. Разница может заключаться даже в изменении структуры ДНК организмов или количестве хромосом в клетке.
Изменение ДНК? присвистнул Перк. А ведь это серьезно. Такие вещи мутациями называются.
Да брось ты! махнул рукой Ролдан. Во-первых, на самом деле неизвестно, так ли на самом деле. Виллис же сказал, что это всего лишь его гребаное предположение. Во-вторых, даже если все это правда и мы в параллельном пространстве
В подпространстве! перебил его Виллис, начиная раздражаться.
Да хоть в заднице у дьявола! усмехнулся Ролдан. Какая, мать ее, разница, где мы? У нас есть цель выжить. На все остальное насрать!
Но если не успокаивался Перк.
Все, хватит! обрубил Ролдан. Башка уже пухнет от вашей пустой болтовни. Давайте лучше обсудим, что делать дальше. Шой, что скажешь?
А что делать?.. Сейчас привал. Дальше я не пойду. Делать мне не хрен по темноте бродить, возмутился азиат.
Да заткнись ты уже, говорливая обезьянка! незлобно прикрикнул Ролдан.
Это тебе лучше заткнуться, прищурил узкие глазенки Перк, отчего стал похожим на слепого котенка.
Ладно, успокоитесь, резко сказал я, чуть подавшись вперед всем корпусом. Перк прав, идти в ночь не имеет смысла. Выдвинемся утром Ну как рассветет, то есть. Не знаю, как здесь все устроено со сменой суток, но если все так же, как и на Земле, то тьма начнет рассеиваться уже часов через шесть-семь. За это время мы должны как следует отдохнуть.
Это смотря в каком регионе мы находимся. Вернее, какой именно регион сымитировали долбаные локсы, я имею в виду. Если южная часть планеты, то времени меньше понадобится. Если северная, то, может, и больше. Еще сезон тоже влияет.
Судя по хвойному лесу и зверью, мы где-то в тайге, предположил я. Время года позднее лето или начало осени.
Возможно, согласился Ролдан. Тогда и рассвет настанет чуть позже.
Как все сложно у вас, покачал головой Виллис. На Зеро погода неизменна почти в любой части мира. У нас даже горы и те невысокие. На их вершинах температура всего на пять-шесть градусов ниже, чем на равнинах. Бывает сезон гроз два раза в год и иногда период засухи. А так почти всегда тепло и солнечно.
А Мюн скалиста и камениста, хотя и тропические участки тоже есть, вставил азиат. И зима к нам каждый год приходит, хотя и ненадолго задерживается. Магнитные полюса тоже сдвинуты, но не так сильно, как на Земле. Поэтому зимы короткие и теплые.
Скучные у вас миры, махнул рукой Ролдан. То ли дело у нас, да, Шой?
Надо ложиться спать, сказал я, проигнорировав вопрос спутника. Спорить о том, чья планета лучше, у меня не было ни малейшего желания. Нужно также определиться, кто первым останется на карауле. Сменяемся каждые два часа. Гигеон не в счет.
Я останусь, не раздумывая, вызвался Ролдан. Все равно сон не идет.
Спорить с ним никто не стал.
Я примостился возле пня, снял шлем и подложил под голову ранец. Температура воздуха заметно снизилась, поэтому подполз ближе к костру. Сонливость, как липкая паутина, быстро обволокла мой разум, и я не заметил, как уснул.
* * *
Ветер дул прямо в лицо, принося свежий сладковатый запах ранних цветов. Мы шли по широкому лугу, подпираемому далеко впереди стеной густого леса. Справа изогнутой линией пробегала река, слева была проложена ровная магнитная трасса, уходящая вперед и врезающаяся вдалеке в массив леса. Пустая и тихая, словно всеми забытая. Почти на самом горизонте, чуть ли не пронзая небо, возвышались тонкие и толстые прямоугольники городских зданий. Среди них мельтешили черные точки мелких и крупных транспортеров и вились змейки монорельсовых поездов.
Мы шли. Я, жена и две дочки.
Скоро уже? спросил я.
Да, почти пришли, кивнула жена.
А ему понравятся наши цветы? спросила младшая дочь. В руках она стискивала аккуратный букет из нескольких ярко-красных цветов. Их названия я не знал никогда в этом не разбирался.
Как же она подросла, подумал я. Стала выше почти на две головы, и волосы заметно потемнели.
Они ему всегда нравились, ты же знаешь, ответила старшая. Хотя я не помню, чтобы он обращал на них особое внимание раньше.
Старшая тоже повзрослела. Лицо вытянулось, лоб открылся. Фигура стала более изящной и женственной. Да и выглядела она намного старше своих девяти лет. Наверное, мальчики уже начинают на нее засматриваться.
Мам, а можно я ему секрет расскажу? спросила младшая, чуть улыбнувшись.
Конечно, милая. Все, что угодно. Я сама ему все секреты рассказываю. Потому что он умеет их хранить как никто другой.
Старшая ничего не сказала, только вздохнула. Задумчиво смотрела вперед, чуть прищурившись.
Некоторое время мы шли молча. Я наслаждался видами природы, от которых так отвык. Вдыхал воздух полной грудью и подставлял лицо теплым лучам солнца.
Это здесь, сказала Эрика, и мы остановились.
Посреди луга стоял огромный камень, высотой немногим ниже меня. Темный и тяжелый, он казался здесь чужеродным. Оникс, наверное, или что-то подобное. Правый его край был скошен, а левый составлял прямой угол, заточенный почти до бритвенной остроты.
Это был памятник. Посередине выдолблена крупная надпись: «Рогинев Шой», чуть ниже наклонным, размашистым шрифтом была выведена эпитафия: «За семью, за свободу, за надежду». А еще ниже: «26872719 гг.» У подножия камня лежали сухие цветы много сухих цветов.
Я встал перед ним, не в силах отвести взгляд. В сердце прокралась тревога. Ветер ерошил мои волосы и ласкал щеки, солнце припекало голову. Издалека доносились звуки леса, жужжали какие-то насекомые. Я же был спокоен, как никогда.
Он хотел, чтобы мы похоронили его в поле. Всегда так говорил. Жена выдавила улыбку. Не хотел лежать там, где много народу.
Я кивал, неотрывно глядя на первую надпись.
Младшая присела к подножию камня, убрала сухие цветы и положила принесенный букет.
Привет, пап! А у меня для тебя есть секрет. Повернулась к нам и нахмурила бровки. Только вы не подслушивайте, ладно? Я только папе его расскажу.
Да никто тебя не слушает, заверила ее старшая.
Младшая снова повернулась к памятнику и начала что-то шептать.
Старшая просто стояла и смотрела, задумавшись.
Памятник ручной работы, продолжила Эрика, и я опять кивнул. Я уверена, ему бы понравился.
Сколько времени уже прошло, как ну как это случилось? спросил я.
Три года, пожала плечами Эрика. Но мы все равно продолжаем ходить сюда почти каждый месяц. Даже зимой. Это место издалека хорошо видно. От памятника, конечно, только макушка остается, но мы его еще никогда не теряли.
Настала тишина, даже младшая дочь перестала шептать. Старшая потерла глаза и прижалась к матери. А я я как будто стал немного отдаляться от них, хотя по-прежнему стоял на месте.
Я понимал, что могила передо мной моя, но меня это почему-то совершенно не тревожило. Я знал, что погиб. Погиб три года назад за сотни световых лет от дома. Погиб на чужой планете. Арена забрала меня. Как и всех, кто на нее когда-то выходил.
На самом деле это просто памятник, а не могила, зачем-то стала объяснять жена. Там, под землей, нет его праха. Они сказали, что он пропал без вести. Как и многие из его взвода. Почти все, сказали они. Прислали короткое сообщение с сухими соболезнованиями. И все. Но знаешь, что самое интересное война-то закончилась, а он не вернулся. Голос у жены дрогнул, но она не заплакала, хотя и была близка к этому.