Вечером я заговорил об этом со Светланой. Мы сидели с нею на балконе в глубоких плетёных креслах и смотрели на закат. Уставшее от дневной жары солнце скатилось за крыши домов. Мы потягивали прохладное белое вино. Было уютно и спокойно.
Наша передача богатая, да? как можно беззаботнее спросил я.
Светлана наморщила лоб, не поняв вопроса.
Денег у нас много крутится?
Наверное, много, ответила Светлана. По деньгам у нас Илья главный. Он знает.
А откуда деньги?
От продажи передач.
Кому?
Телекомпании, кому же еще. Мы производим товар, этот товар наша передача. Потом мы наш товар продаём телекомпании, она платит нам деньги.
Большие?
Ну, наверное. Десятки тысяч долларов, насколько мне известно.
За каждую? поразился я.
Конечно. Ты знаешь, сколько стоит «Поле чудес»? Или «Пока все дома»? Целую кучу денег. И нам платят не меньше, потому что наш рейтинг и их рейтинги практически совпадают.
Десятки тысяч долларов за каждую передачу это очень много. Может быть, из-за этих денег Самсонов и пострадал?
А кто этими деньгами распоряжается? спросил я. Дёмин?
Формально да. Но настоящий хозяин, конечно, Самсонов.
Светлана поставила пустой стакан на пол. Я предупредительно взял бутылку вина, но Светлана отрицательно покачала головой и посоветовала:
Не забивай себе голову этими глупостями.
Если я участвую во всём этом, то почему бы мне не знать, откуда к нам поступают деньги.
А зачем?
Я понял, что вопрос задан серьёзно. Можно было отшутиться, конечно, но я вдруг осознал, что поступить так себе дороже выйдет. И тогда я рассказал ей всё: про Самсонова и его гостей, про кровь на самсоновском лице, про свои сегодняшние мысли. Светлана немного побледнела, и лицо у неё стало строгим, но я всё-таки рассказал ей всё до конца. Она была единственным человеком, который мог бы открыть мне подоплёку происходящего, и я не хотел лишиться её доверия.
Только ты не говори Самсонову, что я тебе об этом рассказал, попросил я.
Светлана кивнула. У неё было печальное и строгое лицо.
Не переживай, успокоил я. Нас это, в общем-то, напрямую не касается.
Да, да, меланхолично подтвердила она.
Солнце уже спряталось, оставив в напоминание о себе неширокую красную полосу над чёрными крышами домов. Чувство расслабленности ушло, уступив место неясной тревоге. Чтобы нас окончательно не накрыл покров печали, я увёл Светлану в комнату и зажёг свет.
Ты не лезь во все это, вдруг сказала Светлана, не глядя на меня.
Почему?
Потому! огрызнулась она.
Есть простое правило, позволяющее сохранять душевное спокойствие: если женщина не в настроении, постарайся не докучать ей вопросами, и ещё не проси у нее любви. Я всегда придерживался этого правила и ни разу об этом не пожалел.
Утром Светлана была очень ласкова и предупредительна, хотя плохое настроение, посетившее вас прошедшим днем, не самый страшный грех, не так ли?
Глава 11
Алексея Рустамовича Алекперова я никогда не видел, но слышать о нём приходилось очень много: президент телекомпании; хозяин и кормилец; вежлив, но крут. Мне представлялся хитрый и коварный азиат, настоящий бай или какой-нибудь там имам Шамиль, а оказалось, что он высокий и стройный мужчина вполне славянской наружности, и только разрез глаз да скулы выдавали в нем сына многих народов, в котором столько кровей намешано, что и не разобрать уже, откуда пошла его родословная. Алекперов вошёл в самсоновский кабинет, и я сразу понял, хотя никогда раньше его не видел, кто передо мной.
Он пожал руку мне и Самсонову, причём мне первому, и это подняло меня в собственных глазах так высоко, что вниз уже и посмотреть было боязно.
Добрый день, сказал Алекперов.
У него был довольно громкий, хотя и глуховатый голос и очень доброжелательная улыбка. Не заискивающе-доброжелательная, а доброжелательная улыбка хозяина. Большая разница. Если кто с этим сталкивался, тот понимает.
Как дела?
Нормально, ответил Самсонов.
Он тоже улыбался. Но как-то выжидательно. У них, наверное, должен был состояться серьёзный разговор. Не мог же президент телекомпании прийти к Самсонову просто так, у него и без нашей передачи забот полно. Я посмотрел на Самсонова не уйти ли мне? Он никак не прореагировал на мой безмолвный вопрос, и я остался.
Видел твою последнюю передачу, сказал Алекперов. Про расклейщика афиш.
Сдержанно улыбнулся, давая понять, что оценил комизм подсмотренной самсоновскими операторами ситуации.
Неплохо. Хотя парня было жаль.
Самсонов всё так же молчал и выжидательно улыбался.
Ты, Николаич, иногда своих героев ставишь в такое дурацкое положение
Алекперов сделал пальцами левой руки так, будто щупал воздух.
Я иногда даже думаю: «Ну что ему стоит придумать что-нибудь более безобидное». Хотя тебе виднее, конечно.
Помолчали. Алекперов рассматривал плакат на стене. Самсонов выжидал.
Чего нам еще ждать? спросил Алекперов.
Мы подготовили сюжет об обменном пункте, в котором сто рублей меняют на сто долларов.
Алекперов засмеялся:
Да, это я видел. Мне просмотр устроили прямо в кабинете. Все, кто присутствовали, смеялись от души. Но тоже, кстати, отметили, что дураком героя выставили! Алекперов погрозил пальцем.
Ты же знаешь, что мои герои не ведают до поры, конечно что их снимают, пожал плечами Самсонов. И репетиций с ними я не провожу. Они на экране такие, какие в жизни.
В жизни они не попадают в ситуации, которые ты им подстраиваешь.
Иногда попадают. Просто этого никто не видит.
Но ты их провоцируешь, Сергей! Это нечестно!
Категории «честно» и «нечестно» слишком абстрактны в нашей жизни, отрезал Самсонов.
Ты когда-нибудь доиграешься! засмеялся Алекперов и снова шутливо погрозил собеседнику пальцем. Тебя скоро будут бить герои твоих передач.
Я быстро посмотрел на Самсонова. Тот неуловимо изменился в лице, но Алекперов ничего не заметил и добавил:
А если серьёзно, то я боюсь за ваш рейтинг.
Рейтинг у нас повыше, чем у всех других, будет, огрызнулся Самсонов.
До поры, Сергей, до поры. Сделай передачу чуть добрее и наберёшь дополнительные проценты.
Я не могу приукрашивать жизнь. Я показываю людей такими, какие они есть. Мне нужны настоящие эмоции, а не сироп.
Но есть определенные правила игры
Я соблюдаю эти правила и не снимаю ничего такого, что не пройдёт в эфир.
А есть задумки? осведомился Алекперов.
Сколько угодно! Я бы хотел показать настоящие чувства, на грани фола. Ты понимаешь? Чтобы у зрителя мурашки по коже.
Самсонов преобразился. Кажется, он постепенно забывал о нас, уносясь куда-то туда, где нас с Алекперовым не было, и куда нам путь был заказан.
Представь себе морг
Я открыл рот. Съёмки в морге это что-то.
Бетонные подиумы-столы, на них лежат трупы. Приводят группу студентов-медиков. Они будут присутствовать при вскрытии. Перед ними труп. Патологоанатом берёт скальпель, и вдруг «мертвец» открывает глаза.
Алекперов покачал головой, похоже, ещё не решив для себя, как следует воспринять услышанное.
И что? наконец спросил он. Ты действительно находишь это интересным?
А ты? вопросом на вопрос ответил Самсонов.
Чушь какая-то, если честно.
Самсонов недобро засмеялся:
Зачем ты говоришь неправду? Ты же профессионал и понимаешь, что этот сюжет, если его хорошо проанонсировать, заставит зрителей на время забыть о существовании других каналов. Стопроцентный рейтинг!
Зато на следующий день совет директоров вышвырнет меня с работы.
Самсонов снова засмеялся:
Спасибо, что ответил искренне. В том-то и дело, уважаемый босс, что я не снимаю того, что я хочу снимать. Я снимаю то, что мне позволяют. Своего рода цензура, ты же понимаешь.
Алекперов вздохнул:
Мы не можем показывать ужасы. Да ещё в прайм-тайм.