Так продолжалось всю ночь и весь день. Человек никого не встретил на своём пути, вернее никого не видел. Редкие тени мелькали рядом и отпрыгивали, как ошпаренные, исчезая в туманных лабиринтах.
На другом конце города монах осветил свечой синее мглистое пространство и осторожно, стараясь обходить лужи, направился на молитву. Подойдя к келье, он увидел лежащего на мостовой человека, бормочущего что-то себе под нос и зябнущего от промозглой сырости. Он бросил зонтик, засунул Библию за пазуху и, расплёскивая лужи, побежал в его сторону.
Монах приподнял несчастного и, откинув его капюшон, ахнул.
Аркаша!
Водянистые безразличные глаза лежавшего казались словно застывшими. Oн попытался опомниться, чтобы не стучать зубами, и попробовал выговорить имя подошедшего, но ничего не вышло потерял сознание.
Бред продолжался недолго. За это время монах понял, что его давний друг и однокашник оказался в беде. Монах преданно ухаживал за больным, чтобы он скорее пришёл в себя и объяснил, что же произошло.
После учёбы в университете они расстались и вот уже почти полвека не виделись. Cтарец продолжал считать Аркадия своим другом, даже в глубине души чувствовал себя его родственником. После принятия схимы не было дня, чтобы старец не поминал семью Аркадия в своих молитвах. Но теперь схимник был поражён нечаяннoй встречей. В глубине души он радовался, что Аркадий пришёл именно к нему, хотя его не покидало удивление, а может быть, и беспокойство как тот смог его разыскать?
Горячка спала, и через несколько дней Аркадий Маркович проснулся и с изумлением обвёл глазами келью.
Где я? еле слышно пробормотал он.
В это время в комнату вошёл старец и уронил поднос. Металл зазвенел об пол их глаза встретились.
Роберт?
Настало молчание. Монах понял, насколько он был наивен, и чтобы как-то опомниться, не показав разочарования, принялся собирать осколки разбитой посуды. Второпях он поранился, кровь брызнула на пол, обагрив дерево. Он собрал последние черепки, что-то буркнул себе под нос и исчез.
Быстрые шаги были слышны ещё несколько секунд, потом скрипнула дверь и воцарилась тишина. Монах кинул осколки в раковину, принялся обмывать окровавленную руку Его глаза увлажнились. Он понял, что построенный им мир рухнул в одночасье. Он уставился на струящуюся воду, пытаясь привести мысли в порядок и не сделать опрометчивых выводов. В комнате, из которой вышел монах, послышался грохот. Наскоро вытерев руки и обернув полотенцем рану, он поспешил обратно и, открыв дверь, увидел лежащего на полу немощного старика. Тот попытался улыбнуться, но рот исказила лишь кривая усмешка:
Ну здравствуй, Роберт!
Монах улыбнулся сочувственнoй, но грустной улыбкой. Потом быстро подошёл к Аркадию Марковичу и помог ему присесть на кровать, устроившись рядом.
Ну здравствуй, Аркаша!
Сколько же лет мы с тобой не виделись? всё ещё хриплым голосом спросил друг.
Да уж сорок лет с гаком, Аркаша. Сорок лет
Настенные часы отсчитывали каждую секунду, секунды превращались в минуты, а старики продолжали сидеть и молча вспоминать прошлое. Cмеркалось. Роберт пошёл за свечой. Когда она осветила комнату слабым, дрожащим светом, он увидел Аркадия Mарковича, отвернувшегося к стене.
Отдыхай, Аркаша, потом поговорим, спокойной ночи.
В ответ последовало молчание.
На следующий день у больного возобновилась горячка, пришлось вызвать врача. Молодой энергичный доктор диагностировал острое воспаление лёгких и назначил постельный режим.
А вам не кажется, уважаемый, что пациент как-то странно себя ведёт? Я не про болезнь, хотя всё возможно, но он как-то странно реагирует на вопросы. Быть может, мне показалось?
Это опасно, доктор? с волнением спросил монах.
Посмотрим, улыбнулся врач и продолжил, я настаиваю на самом внимательном уходе, уважаемый. Зайду к вам на днях, заключил он, вытирая руки полотенцем.
Вы с дороги? Может, выпьете чаю? любезно предложил монах в знак благодарности.
Вы, право, очень добры, но у меня нет времени. Поэтому прощайте. Доктор взял саквояж и вышел, со скрипом закрыв за собой дверь.
Видно, у него действительно мало времени, молодой-занятой, констатировал Роберт, а я своё уже растратил.
Шли дни. Горячка спала. Аркадий Маркович пошёл на поправку, но продолжал лежать, уставившись на стену и не обмолвившись ни единым словом со старинным другом.
Определённо, он не в себе, сказал доктор при втором осмотре. Со здоровьем у него всё в порядке, не сомневайтесь, здесь что-то душевное Попытайтесь с ним поговорить, что ли? шепнул он схимнику за чашкой чая. Попытайтесь завязать с ним разговор, даже если это будет немного навязчиво. Знаете ли, депрессии мешают полному выздоровлению, и он подчеркнул свои слова кивком головы. Я ему больше не нужен, a вы необходимы любезно повторил медик. До свидания.
До свидания, сказал Роберт, осторожно закрывая скрипучую дверь.
Часы продолжали отсчитывать время в полной тишине. Монах приходил и уходил, не произнося ни слова
Значит, ты решил похоронить надежды и упования в монастырской келье, чтобы загладить пред небом своё предательство? в один из ненастных дней Аркадий Маркович задал первый вопрос уже выходящему из комнаты другу но при этом остался лежать, уткнувшись лицом в стенку.
Ты не прав, Аркадий! медленно повернувшись к больному, ответил Роберт. Тебя никто не предавал, продолжил он довольно спокойно, я не скрывал своего восхищения Софьей женщиной смелой, свободной, но одинокой.
Да, упрямства ей было не занимать, сердито отметил больной.
Красивая женщина, и при этом умная и ироничная. Это большая редкость, продолжил монах.
Таких обычно побаиваются, насмешливо произнёс Аркадий Маркович.
Страх обусловлен высоким уровнем гормона стресса в крови. Для меня же она была воплощением блаженства, добавил Роберт.
Ба, даже так! При этих словах Аркадий Маркович рассмеялся дребезжащим голосом.
Oн смеялся долго до истерики. На глаза выступили слёзы, он их не вытирал, продолжая всхлипывать от усталости и разочарования.
Да и я eё обожал женщину, прекрасную во всех отношениях!
Конечно, ты обожал, в этом всё и дело! А я ею восхищался, восхищаюсь и буду восхищаться! одушевлённо проговорил монах. Я наблюдал за нею всю мою юношескую и монашескую жизнь, с того момента, когда она появилась в коридорах университета
На заре туманной юности! На заре туманной юности! не унимался Аркадий Маркович, но при этом резко остановился и внимательно посмотрел на собеседника, дав понять, что слушает с неподдельным интересом.
Вся такая строгая и кроткая, целеустремлённая! Да, да, в её жизни была чётко поставленная цель, и всем своим видом она излучала оптимизм. Глаза, улыбка, взгляд, жесты, походка, умение двигаться, манера говорить или молчать даже привычка склонять голову всё излучало таинственный, еле заметный свет. Я незаметно наблюдал за ней несколько лет. Мы подружились таким вот образом, выстраивая невидимые нити отношений. Она была для меня как ещё не раскрытая книга. Я гордился нашими сдержанными, чистыми, светлыми отношениями. Миг, когда я видел eё, становился главным событием дня. Я ликовал, наслаждаясь временем, проведённым вместе. Конечно, используя эти мгновения пытаясь краем глаза разглядеть и запечатлеть в памяти каждый её взгляд, каждый безупречный жест, ибо всё вокруг неё превращалoсь в совершенство! Даже самый ненастный день начинал радостно звучать и творить чудеса. Но всё же Софья заметила мой интерес к ней. Она подошла и заглянула в мои глаза и попала прямо в душу, мгновенно заполнив её.