Именно работа отца над синдромом Бругада редким и часто смертельным видом аритмии привела его к первой встрече с Дональдом Трампом.
* * *
В девяносто третьем году неприятностей у Трампа был все еще легион. Он обратился к своим братьям и сестрам с просьбой одолжить денег из семейного траста, чтобы заплатить по счетам. (Через год с небольшим он попросил еще). Ему пришлось отказаться от яхты, от авиакомпании, от своей доли в отеле «Плаза». Банкиры, наблюдающие за реструктуризацией его вложений, поставили его на строгую ежемесячную выплату. Пресса тоже не давала ему спуску: его любовница Марла Мейплз снова была беременна, а его умеющая общаться с журналистами и наконец-то бывшая жена уничтожала его в глазах общественного мнения.
Короче, испытаний на его долю тогда выпало много, и появление тахикардии не стало слишком большим сюрпризом для Трампа или для его врачей. Как описывал Трамп моему отцу, впервые это тревожное ощущение он испытал, играя в гольф в необычайно жаркое утро в Палм-Бич: какое-то странное чувство в груди, будто колотят в далекий барабан, а потом накатила слабость. Когда он сел на тележку для гольфа передохнуть, стук приблизился, стал сильнее. «Такое чувство, будто сердце изнутри колотится в этот большой пустой барабан»[1].
Через несколько дней после этого приступа на поле для гольфа Трамп ужинал в «Брейкерз» одном из самых роскошных тогда курортов в Палм-Бич. Ресторан этот он терпеть не мог или так отец понял из его объяснений в процессе первого осмотра пациента, но должен был туда пойти для деловой встречи с членом городского совета, который, как думал Трамп, зная, как он ненавидит «Брейкерз», специально устроил деловой ужин именно там. Ходатайство Трампа о превращении Мар-а-Лаго[2] в частный клуб все еще было на рассмотрении, и поддержкой от городского совета Палм-Бич он пренебрегать не мог. Поэтому пришлось идти в «Брейкерз», хотя, как он сказал, еда там отвратительная и неоправданно дорогая, а цены задраны до небес. («Вот подождите, заработает мой клуб, мы этот Брейкерз похороним»). Он заказал рибай на косточке («Хорошо прожаренный, док, только так. Потому что я не знаю эту кухню, не знаю, какая у них там грязь, и кто что готовит, кто трогает пищу. Нет, единственно надежно стейк, рыбу что угодно, но хорошо прожаренное. Если, конечно, это не моя кухня, а вот у нас будет классный ресторан в Мар-а-Лаго, потрясающий, но вот пока что там надо брать только хорошо прожаренное, просто я думаю, что так оно безопаснее»), и вот как только еду принесли к столу, Трамп сказал, что тут-то на него и навалилась слабость. Он встал и извинился, чтобы выйти в туалет, и не сразу узнал себя в зеркале так он побледнел. И снова было то же ощущение, что на поле для гольфа: сердце колотится, будто внутри кожи пустого барабана. Он понял, что с ним что-то происходит и что надо домой.
До Мар-а-Лаго было недалеко всего три мили, но как только машина отъехала от стоянки, ему начало становиться хуже. Проезжая бульвар Оушен, Трамп попросил водителя остановиться, и тут оно и случилось. Следующее, что он помнил, как он лежит на тротуаре и слышит плеск волн. Водитель потом ему сказал, что он свалился лицом вниз, прямо на коврик под задним сиденьем. Водитель вышел, перевернул его и увидел, что глаза у Трампа закатились под лоб. Нащупать пульс на руке или на шее не удавалось, сердцебиение в груди не ощущалось. Водитель сильно его встряхнул, и Трамп так же моментально, как потерял сознание, пришел в себя. Кровь прилила к щекам, в жилах на лбу появился пульс. Дезориентированный Трамп вылез из машины и лег на тротуар возле пляжа. Ровный шум ритмично набегающих на берег волн, скажет впоследствии Трамп моему отцу, будто усмирял это странное колотье в сердце.
Врачебные осмотры последующих дней и недель указывали на какой-то непорядок в сердце, но сама сердечная мышца у Трампа была здоровой, коронарные артерии без сужения просвета. Ряд дальнейших анализов произвел на свет стопку кардиограмм, на которых иногда встречался рисунок, специалистом в Палм-Бич никогда ранее не виданный. Он смутно напоминал контур акульего плавника. Даже в конце девяносто третьего года мало кто из кардиологов знал, что так выглядит синдром Бругада.
Кардиограммы были переданы в больницу Маунт-Синай в Нью-Йорке, откуда штатный кардиолог направил их моему отцу в Милуоки.
Считающийся ведущим специалистом по Бругада в Штатах, а в мире уступающим только братьям Бругада, описавшим этот синдром в своей лаборатории в Бельгии, отец уже привык к пачкам кардиограмм и пациентам, прибывающим в его лабораторию со всей страны а впоследствии и с Дальнего Востока. И Трамп точно не был первым достаточно известным человеком, чей случай ему пришлось рассматривать. В предыдущем году отец летал первым классом в Бруней, где обследовал самого султана в лаборатории, к моменту приземления в Бандар-Сери-Бегаван уже оборудованной по спецификациям отца. Хотя Трамп монархом не был (по крайней мере, еще не был), но лететь в Милуоки он тоже не был согласен. Так что отец полетел опять же первым классом в Ньюарк, где его ждал вертолет Трампа. Вертолет привез его на площадку над Гудзоном, там его подобрала машина и привезла в Маунт-Синай. Оказавшись в кабинете, где имелось оборудование для целой серии анализов обычная ЭКГ в двенадцати отведениях плюс оборудование для мониторинга под нагрузкой, и если ничего не спровоцирует аритмию синдрома Бругада, то была возможность ввести какой-нибудь алкалоид внутривенно, отец стал ждать прихода пациента. Но Трамп так и не показался.
Ночью, в предоставленном ему номере отеля «Плаза», отец уже засыпал, когда на ночном столике зазвонил телефон. Это был лично Дональд. Далее следует моя аппроксимация этого разговора, составленная по воспоминаниям отца и свидетельствующая прежде всего о невероятной внимательности этого человека:
Доктор кажется, никто не знает, как это правильно произносится.
Я уже привык.
А как вы это произносите?
Ак-тар.
Ак, как ак-кумулятор.
Примерно.
Но вы это именно так произносите? Вы откуда? (Вы вообще откуда?)
Пакистан.
Пакистан
И там это имя произносится иначе.
Я способный, я смогу сказать правильно.
Мы произносим Акхтар.
Отец восстановил исходный гуттуральный звук «кх», которым никогда ни один белый американец, согласно его опыту, овладеть не мог. На другом конце линии замолчали ненадолго.
Хм. Звучит трудно. Даже не знаю, доктор
Актар сойдет, мистер Трамп.
И они оба рассмеялись.
Ну, окей, пусть будет Ак-тар. А вы меня зовите Дональд, прошу вас.
И дальше Трамп пустился в извинения, что не пришел на прием.
Обезоруженный его теплотой, отец стал смягчаться. Трамп спросил, достаточно ли просторен номер:
Это же Нью-Йорк. Здесь трудно хоть когда-нибудь почувствовать, что тебе хватает места. Но я велел вас поместить в хороший номер. Вам нравится? Мы эти номера переделали, когда я купил гостиницу
Мистер Трамп
Этот отель шедевр, доктор. Это «Мона Лиза», вот это что.
Мистер Трамп
Дональд, пожалуйста.
Прошу меня извинить, Дональд, но я приехал в Нью-Йорк не затем, чтобы жить в прекрасном отеле. Я приехал вам помочь. Не уверен, что вы понимаете, насколько серьезны могут оказаться ваши проблемы с сердцем. Если у вас Бругада, то я не преувеличу, сказав, что вы ходячая бомба. И можете не дожить до завтра.
В ответ было молчание. Отец продолжал:
Я польщен вашим королевским приемом, Дональд. Действительно польщен. Но я только что прилетел из Брунея, где лечил султана. Он монарх, и он пришел в оговоренное время. Потому что понимал, что если не займется этой проблемой, может уже завтра оказаться мертвым.