Всего доброго.
Извините за камеру, смущенно улыбнулся Веснин. Если бы я знал
Все нормально, Николай, ответил Гуров. Идите уже. Всего доброго.
Стас ушел в библиотеку. Гуров достал сигарету, помял в пальцах и с досадой убрал обратно в пачку. Долгое время, проведенное без сна, давало о себе знать. Было раннее утро, со стороны Садового кольца доносился шум машин. Но сделано тоже было немало: к этому моменту Гуров уже успел опросить всех, кто еще оставался в школе. Все, с кем удалось поговорить, были готовы предоставить фото и видео с личных мобильных телефонов, но, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, материалов такого плана оказалось меньше, чем хотелось бы, а при виде их качества хотелось плакать. В основном гости лепили групповые снимки на память, фоточки своих детишек и сняли несколько видосов, кривых и косых, на которых с трудом можно было что-то разобрать. Но главное, что интересовало Льва Ивановича, присутствовало указание времени, когда был сделан снимок или снято видео. Таким образом, замаячила возможность восстановить хронологию событий. Гуров лично присутствовал на празднике и поэтому просмотр медиафайлов в чужих гаджетах взял на себя. Хотел освежить память и лично восстановить ход событий. И тут его ждало полное разочарование. Восстановить порядок действий было можно, но ни в один кадр не попала входная дверь, а ведь она играла важную роль. Тот, кто мог попасть в кадр, мог оказаться убийцей. Любой, кто открыл эту чертову дверь.
Тамара Георгиевна подошла к последнему окну и резким движением отдернула в сторону шторы. Одна из петель, не выдержав напора, оторвалась от карниза. Женщина даже не обратила на это внимание.
Все. Вот теперь точно все, сказала она.
Сейчас, при дневном свете, она выглядела лет на десять старше. Гуров оторвался от протокола, вышел из-за стола. Гости с испорченным настроением ушли, забрав с собой своих детей. Час назад отбыли эксперты. Стас болтал с полицейскими, обеспечивающими охрану во время проведения выпускного. Тело Шлицмана увезли в морг.
Директор и его заместитель были последними, кто оставался в здании. Тамара Георгиевна оказалась на удивление мужественным человеком. Именно она, а не Немирович, взяла на себя управление толпой, когда люди узнали о случившемся. Именно ей удалось организовать народ и заставить его остаться, чтобы пообщаться с полицией. Она попросила полицейских поговорить сначала с обескураженными мамашами из родительского комитета, от которых было слишком много шума и суеты, а потом уже с теми, кто более-менее держал себя в руках. Ее слово было законом. Как ей удавалось сохранить ясность ума, Гуров не понимал. Видимо, сказывалось советское прошлое. Некоторые родители категорически отказались общаться с полицией и отправились по домам Тамара Георгиевна заставила всех перед уходом оставить номера телефонов и даже адреса. Когда же человеческий фактор отошел на второй план, она в одиночку навела порядок в актовом зале, благо никто не требовал идеальной чистоты. Ко всему прочему она успела привести в чувство Арефьеву, у которой после приезда полиции случилась истерика. Параллельно Тамара Георгиевна не теряла связи с директором школы, который зачем-то все время отирался возле библиотеки, тянул шею, задавал вопросы, не смея зайти внутрь и мешаясь под ногами у полицейских. В конце концов ей удалось уговорить его вернуться в актовый зал, чтобы Гуров смог его допросить.
Теперь, когда все были отпущены по домам, а в школе оставались лишь несколько человек, полковник Лев Иванович Гуров осознал всю тщетность бытия. Он больше устал от самого праздника, чем от хаотичного передвижения людей, их вопросов и заполнения протоколов допросов. К последнему он привык больше.
Складывая бумаги в одну стопку, Гуров вспомнил, что Шлицман хотел с ним поговорить. Сказал, что хочет задать какие-то вопросы. Что-то по юридической части.
Не успел.
Глава 4
Аспирационная асфиксия вследствие вдыхания содержимого желудка в результате получения закрытой черепно-мозговой травмы, зачитал Орлов заключение судебно-медицинской экспертизы. Это я коротко, по сути. Заключение предварительное, но обещали не затягивать с результатами.
Дроздову надо бутылку хорошего коньяка подогнать, сказал Крячко. За скорость и преданность делу.
Давай, давай, спаивай экспертизу, сыронизировал Орлов и отложил документ в сторону. Ну что? Какие мысли? Давай, Гуров, выкладывай.
Темный лес, Петр Николаевич, устало произнес Лев Иванович.
Ты же там был, напомнил Крячко. Где твоя фотографическая память?
Гуров, которому удалось поспать за последние сутки всего четыре часа, с задумчивым видом перекладывал телефон из одной руки в другую. Ситуация была крайне запутанной. Кому как не ему, казалось бы, легче всего вспомнить все, что произошло прошедшей ночью? Но все было не так просто.
Давай-ка я расскажу только то, в чем уверен, предложил Гуров. А после сделаем все так, как всегда делали.
Попробуй, разрешил Орлов.
Шлицмана я встретил в школе еще до начала праздника, начал Лев Иванович. Он уже тогда был пьян. Позже также выпивал, но оставался в той же стадии опьянения, что и при встрече со мной в первый раз. Это говорит о том, что его организм привык находиться в таком состоянии. Не шатался, мыслил четко, выражался ясно. Сам рассказал мне, что пьет давно и на постоянной основе, но при этом старается не переходить черту. Я не психиатр, но он показался мне вполне вменяемым и адекватным человеком, хотя нервная система однозначно была подорвана. Потерял жену около года назад. Все свободное время посвящал работе и общению с учениками. Если, как утверждает экспертиза, его убили, то мне даже в голову не приходит, кто бы это мог сделать. Он попадался мне на глаза несколько раз, никаких конфликтов с другими я не наблюдал.
Обнаружили следы от удара головой о подоконник, напомнил Крячко. В волосах застряли частицы засохшей краски. По предварительным данным, это та самая, которая была нанесена на подоконник.
Убийцу нужно искать среди тех, кто находился в здании школы, решил Гуров. На выпускной просто так было не попасть, только по списку.
А кто следил за пропускной системой? спросил Орлов.
Вот этого я не знаю, ответил Лев Иванович. Директор при мне спокойно пропустил внутрь главу Управы, и никакого списка я не видел. Мы с Машей тоже свободно прошли. Директор встретил нас на пороге, как родных. Может быть, он и контролировал прибытие каждого гостя, но я лично этого не видел. Мне кажется, эти списки были только на словах. Но патрульные на улице следили за входом. Они не видели, чтобы в течение выпускного вечера в школу кто-то заходил. Про списки спрошу еще раз у директора.
Уточни, согласился Орлов. Ну что, расследование нужно проводить максимально быстро. Лето вон какое, экзамены позади. Сейчас все разбегутся по курортам и лови их по всему миру.
Значит, снова придется садиться за парту, развеселился Стас, обмахиваясь заключением судебно-медицинской экспертизы.
В школу поедет Гуров, перевел на него взгляд Орлов. А ты, Стас, начни подробно опрашивать остальных.
Побойся бога, Петр Николаевич, расстроился Крячко. Я что, один за ними бегать буду?
Он прав, опрос может подождать, поддержал друга Гуров. Опрос займет очень много времени. Стас, займись видео, которое нам передал Веснин. А я в школу. Сначала поговорю с учителями, а потом уже и по остальным пройдемся. Никуда не денутся, а если и денутся, то достанем.
А что с той самой учительницей, которая обнаружила труп? спросил Орлов. Алиби-то у нее нет.