Маша и Рыжов о чем-то оживленно беседовали. Никакой ревности Гуров не испытывал опять же, он четко чувствовал настроение жены и ее знакомого. Романтикой в отношениях и не пахло.
Отлучусь-ка я, подмигнул физрук и, ловко лавируя между людьми, вышел из зала.
Гуров совершенно не знал, чем ему заняться. Такие моменты он очень не любил, да и кому такое положение дел вообще может нравиться? Все, кто находился в зале, так или иначе давно были знакомы между собой и чувствовали себя здесь как дома. Во всяком случае, таких было большинство. Свое общество кому бы то ни было Гуров навязывать не любил и не считал нужным, предпочитая, если уж того требовали обстоятельства, тихонько отсидеться где-то в стороне. За столом, куда его определили, было пусто гости разбрелись по своим делам, а будь они здесь, то общение вряд ли сложилось.
Гуров хотел было отправиться покурить, но внезапно появилась заместитель директора и практически упала на соседний стул. После знойных танцев с Немировичем ее волосы растрепались еще сильнее, но выражение лица было довольнее некуда.
Воды, она посмотрела на стол, и Гуров преподнес ей стакан с соком, который сам же налил чуть ранее для Маши, но она предпочла вино.
Сойдет, обрадовалась Тамара Георгиевна и сделала большой глоток. Ох, как хорошо. Видели нас? Видели?
Впечатлен, улыбнулся Гуров. Занимались когда-то танцами?
Я занималась балетом и подавала надежды, а потом стала лениться и в конце концов бросила, заместитель директора качнулась в его сторону, будто хотела положить голову ему на плечо. Конечно, то, что вы сейчас видели, не сравнить с классикой! Но, знаете, наш директор очень хорошо ведет. Очень! А вы? Не хотите ли выступить?
Сегодня я не в форме, ответил Гуров.
А зря. Очень зря. Потом чувствуешь себя другим человеком, переводя дыхание, возразила Тамара Георгиевна. Маша-то, а? Красавица!
Согласен.
Заместитель директора вдруг резко стала серьезной.
Вам все нравится? строгим голосом спросила она. Всего хватает?
О да, кивнул Гуров. Можете не волноваться.
Мы старались, расплылась в широкой улыбке Тамара Георгиевна.
Гуров понял, что помаленьку сходит с ума. Еще одна такая слащавая мордаха напротив и его стошнит. Он сделал вид, что ему срочно нужно ответить на телефонный вызов, и сунул руку в карман.
О, конечно, конечно взмахнула рукой Тамара Георгиевна. Не отвлекаю, не отвлекаю
Гуров пошел к выходу. По пути поймал взгляд Маши и подал знак глазами. Все хорошо, мол, отдыхай.
Он вышел в коридор и вдохнул полной грудью. Время приближалось к половине третьего ночи. Значит, скоро можно будет с чистой совестью свалить с этого утомительного мероприятия. Если, конечно, благоверная не захочет встретить рассвет.
Телефон и впрямь завибрировал в его руке. Высветившееся на нем имя не сулило ничего хорошего.
Слушаю, Петр Николаевич, осторожно проговорил Гуров.
Не разбудил?
Я же с женой на выпускном, напомнил Лев Иванович. Или не говорил?
Да знаю я, перебил подчиненного Орлов. Стас сказал. Как там у вас дела?
А что такое?
Ясно. Значит, не в курсе. Труп у вас там. Крячко с опергруппой скоро будут.
Гуров обескураженно уставился на собственное отражение в оконном стекле.
Шутишь, что ли, Петр Николаевич?
А ты как думаешь?
Да я сейчас стою в коридоре этой самой школы, произнес Гуров и посмотрел сначала вправо, а потом влево. Тут веселье рекой. Какое убийство? Кто вызвал полицию?
Вызвала Арефьева Ольга Игоревна. Сказала, что обнаружила в библиотеке тело учителя истории. Пощупала пульс, но не нашла. Решила, что человека убили. Проверь, что там.
Не отнимая трубку от уха, Гуров быстрым шагом пошел влево, повернул за угол и тут же сбавил скорость, увидев «Снегурочку», стоящую возле стены. Внезапное появление Льва Ивановича испугало ее настолько, что она тихо вскрикнула и изо всех сил вжалась в стену.
Никуда не уходите, приказал Гуров.
Двери, ведущие в библиотеку, были открыты. Сышик подошел к ним вплотную и остановился. Помещение все так же заливал свет от фонаря, стоявшего прямо перед окном. В метре от окна на полу вверх лицом лежал учитель истории. С его лицом было что-то не то. Гуров подошел ближе, наклонился и чиркнул зажигалкой. Возле рта Шлицмана виднелись остатки рвотной массы. Лицо покрывали кровавые мазки, словно кто-то, уходя, решил напоследок раскрасить его кожу, но источника кровотечения при беглом осмотре видно не было.
Пульс отсутствовал.
Да, Петр Николаевич, есть труп. Но его стошнило, и он, если бы в этот момент был без сознания, мог умереть сам. Как вариант несчастный случай.
Понял. Ну все, жди наших.
Подожди минуту.
Гуров вернулся в коридор, взглянул на Арефьеву. Она силилась что-то сказать, но вместо этого из ее горла доносилось бульканье, будто бы она пыталась что-то проглотить.
Ладно, Петр Николаевич, тихо сказал Гуров в трубку. Сделаю все, что смогу.
А смочь надо было многое. Никто из присутствующих еще не знал о случившемся, если только учительница не успела оповестить кого-то по телефону.
Гуров с тоской посмотрел в потолок. Он вышел из актового зала минут пять назад, там и сейчас вовсю провожали школьные годы чудесные. Вспоминали, выпивали, клялись собраться снова.
Сама Ольга Игоревна находилась в таком состоянии, что краше в гроб кладут. На Гурова она смотрела, как на чудище рогатое, и при его попытке приблизиться, так и прижимаясь к стене, поползла в сторону.
Стоять, приказал ей Гуров, и она послушно остановилась. Что вы здесь делаете?
В каком смысле? прошептала она.
В каком поняли, в таком и ответьте.
Ольга Игоревна несколько раз приоткрыла рот, но так ничего и не сказала. Гуров повторил вопрос.
Я-а зашла, выдавила она.
Куда?
Сюда, покосилась учительница в сторону открытой двери.
И?
И там его увидела. Он уже не дышал. Я пульс проверила.
Все это Гуров уже слышал от Орлова.
И вы решили, что это убийство?
Ольга Игоревна кивнула.
Почему вы так подумали?
На этот раз никакой реакции от нее не последовало.
Как вы вообще оказались возле библиотеки? спросил Гуров.
Я искала Шлицмана.
Зачем?
Хотела поговорить.
Понятно, резюмировал Гуров. Он вас ждал?
Нет. Но он же ушел от всех. Был в плохом настроении. Хотела его найти, побыть с ним.
И вы точно знали, где его можно найти?
Не знала, но предполагала. Хотела с ним побыть, привести в чувство, повторила Арефьева. Мы дружили. Думайте что хотите.
Значит, дружили
Просто ему нужно было говорить с кем-то. Ему же было плохо. Никто этого не видел, а ему было плохо.
Вы вышли из зала следом за ним, а дальше что?
Я не решилась догнать его. Поняла, что это не нужно, и решила сходить в туалет.
В который? В этот? Гуров указал на дверь женского туалета.
Нет.
А в какой же?
Спустилась на второй этаж. Здесь всегда кто-то есть, а там, я подумала, вряд ли. Не хотелось никого видеть.
А потом все-таки решили вернуться и заглянуть в библиотеку? Почему изменили свое решение?
Не знаю. Само собой получилось.
Девушка прерывисто вздохнула, словно сдерживая плач, но кожа на лице была сухой. Слез на нем Гуров не заметил.
Как долго вы пробыли на втором этаже?
Да не смотрела я на часы. Прошлась по кабинетам. Вспоминала разное. Заглянула в учительскую, а там мебель до сих пор не вынесли Только пустые полки и напоминают про то, что скоро школы не будет. Даже шторы еще не сняли. А потом я вернулась сюда.
Сколько времени вы отсутствовали?
Ну минут десять или пятнадцать. Не больше. Не могу сказать точно. Не знаю.
Вас хоть кто-то видел в этот отрезок времени?
В какой отрезок? нахмурилась Ольга Игоревна.
С момента, когда вы покинули актовый зал и до момента, когда зашли в библиотеку.
Не знаю.
Стократное «не знаю». Не многовато ли даже для того, кто находится в стрессе? На другие вопросы она ведь ответила внятно.