– В ИСООН набираются только эмоционально устойчивые люди. Я понимаю, вам трудно с этим свыкнуться, но гетеросексуальность расценивается как эмоциональная нестабильность. И относительно легко излечивается.
– Если они собираются лечить меня…
– Успокойтесь, вы уже слишком стары для этого. – Он сделал маленький глоток. – Вам не так уж трудно будет с ними ужиться, как вы…
– Погодите, вы хотите сказать, что в группе нет больше таких, как я?
– Уильям, их нет нигде, даже на Земле. Кроме нескольких сотен человек – ветеранов и неизлечимых.
– Ага. – А что я мог сказать? – Жестокий способ решить проблему перенаселения?
– Возможно. Но он действует. Население Земли держится на уровне миллиарда. Как только кто‑то умирает или покидает планету, выращивают ребенка.
– Не рождается?
– Рождается, но другим способом. В ваше время существовал такой термин – «дети из пробирки», но сейчас они, конечно, пробирками не пользуются.
– Да, это достижение.
– В каждом роддоме имеется искусственная утроба, в которой происходит рост зародыша в течение восьми‑девяти месяцев, после чего он «рождается», как вы говорили. Это занимает несколько дней – ничего похожего на родовые муки, как в ваше время.
«Прекрасный новый мир, – подумал я. – И никаких родовых травм. Миллиард абсолютно приспособленных к окружению гомосексуалистов».
– Абсолютно приспособленных к сегодняшней Земле. Вы и я, мы можем найти их несколько странными.
– Мягко сказано. – Я допил свое пиво. – А вы сами, вы… гомосексуальны?
– Нет, – сказал он. Я успокоился. – В общем я и не гетеросексуален. – Он хлопнул по колену. Звук был какой‑то необычный. – Получил тяжелое ранение, и оказалось, что у меня какое‑то расстройство лимфатической системы, я не могу регенерировать. От пояса и ниже – только металл и пластик. Используя ваше выражение, я – киборг.
Дальше, чем далеко, как говорила моя мама.
– Рядовой! – Я подозвал официанта. – Принеси, как его, вот это, ром «Антарес». – Итак, я сижу в баре с бесполым киборгом, который одновременно единственный, нормальный человек на всей этой проклятой планете. – Двойной, пожалуйста.
Глава 2
На вид они были вполне нормальные, молодые и несколько напряженно державшиеся. Они собрались в лекционном зале на наш первый общий сбор.
Многие из них покинули детсад всего семь или восемь лет назад. Детсад – это искусственная, контролируемая среда, куда доступ имеют только педиатры и учителя. Когда человек покидает детсад в возрасте двенадцати‑тринадцати лет (фамилию он получает по фамилии донора с лучшим генетическим показателем), он фактически считается взрослым. Образование его к этому моменту эквивалентно моему после первого курса колледжа. Некоторые из них продолжают учиться, специализируются в какой‑то области, но многие сразу направляются на работу.
За ними тщательно наблюдают, и всякий, выказывающий асоциальные наклонности, например, гетеросексуальность, отправляется на лечение. Его или исцеляют, или оставляют в спецучреждениях до конца жизни.
Все призываются в ИСООН, достигнув двенадцати лет. Большинство работают в координационных отделах положенные пять лет и уходят. Несколько счастливцев, примерно один человек на восемь тысяч, приглашаются принять участие в боевых действиях. Отказ считается «асоциальной наклонностью», хотя такое приглашение означает пять дополнительных лет службы. И шансы выжить за эти десять лет близки к нулю.