Останови машину, прошу я, и мой голос срывается от страха. Остановись сейчас же!
Вместо этого Джейк ускоряется. Я бросаюсь к двери, но она заблокирована, и даже сквозь панику понимаю, что мы едем слишком быстро, чтобы я могла выпрыгнуть. В лучшем случае, я сломаю руку. В худшем умру.
О боже.
Ко мне приходит тошнотворное осознание. Я и правда могу умереть этой ночью. Желчь поднимается по пищеводу. Я не могу сказать, сколько времени сижу в застывшем положении, пока мы мчимся все дальше от цивилизации. Я больше не узнаю виды за окном. Снаружи только то, что больше похоже на заброшенные заводы. Меня некому спасти.
Успокойся, Мэдс. Эй, мы же просто развлекаемся, верно? Он смотрит на меня и улыбается. Не будь такой дразнилкой, я знаю, что ты не скромница. Те сообщения, которые ты мне присылала Глубоко внутри ты грязная девчонка. Поэтому я расскажу тебе, как все будет происходить. Мы найдем хорошее местечко и устроимся поудобнее
Электрошокер стреляет и попадает ему прямо в шею. Джейк начинает дергаться. Машина виляет в сторону. Я открываю рот, чтобы закричать. Темнота.
4
Младший курс, шесть лет назад
Это нереально, вздыхаю я, глядя в окно самолета.
Да.
Я смотрю вниз на свою руку, вложенную в руку Нейтана. Она выглядит такой крошечной в его огромной лапе. Он сжимает ее, и мы улыбаемся друг другу. Вот черт, я действительно это делаю. Примерно через десять часов мы приземлимся в лондонском аэропорту Хитроу, где нас встретят его родители. Боже мой. Я не могу сдержать своего волнения.
Перестань волноваться.
Я не волнуюсь.
Хорошо, скажи своему лицу перестать волноваться.
Я заставляю себя улыбнуться, но получается гримаса.
Это самая странная улыбка из всех, что я видел, говорит он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. М-м-м, мне нравится, когда я целую твои зубы.
Это вызывает у меня смех и заставляет чувствовать себя немного лучше. Но не сильно. Потому что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Я лечу в самолете с Нейтаном! На пути к знакомству с его семьей! Ради всего святого! В Англию! Кто бы мог подумать?
Эй, а как так получилось, что у тебя нет британского акцента?
Я никогда не задумывалась об этом, но теперь, когда мы уже на пути в Лондон, понимаю, что у Нейтана американский акцент.
Это потому, что мои родители часто переезжали, когда я был маленьким, поэтому меня всегда отдавали в международные школы. Даже в Англии. Так легче переводить мои оценки. Ты хочешь, чтобы я говорил с британским акцентом? Я могу сделать это для тебя, милая.
О боже. Ладно, ты не можешь быть еще привлекательнее. Я вздрагиваю, и Нейтан смеется.
Кстати, я подарил Селене эйрподсы, о которых она мечтала на Рождество. Подписал их от нас с тобой.
Я таращусь на него.
Серьезно? Это так щедро с твоей стороны. Я подарила ей набор увлажняющих средств, купленных в специализированном интернет-магазине.
Да ладно, ведь все это было бы невозможно без ее помощи.
Правда.
За последние два года Селена много раз приезжала ко мне в гости по выходным. Она пользуется успехом в моей семье; мои тети говорят, что она дочь, которую они хотели бы иметь (привет, а как же я? Но неважно), а мама говорит, что она та сестра, которую хотела бы для меня, с чем я вынуждена согласиться. И когда Нейтан пригласил меня к себе домой на Рождество, Селена подарила мне лучший подарок, который только можно было придумать. Она сказала маме, что хочет, чтобы я поехала с ней в Северную Калифорнию на Рождество, и мама согласилась без колебаний, так как Рождество в моей семье не празднуют.
Нейтан достает из рюкзака свой планшет и устанавливает его на наш столик с подносом.
Я загрузил «Бессмертных» для полета.
О, ты просто находка, Нейтан Чен.
Я полагал, что снимки Генри Кавилла топлес помогут отвлечь тебя от встречи с моими предками.
Я закатываю глаза.
В «Бессмертных» слишком много сисек, чтобы строить из себя самоотверженного.
Правда. Он смеется, а затем наклоняется ко мне и понижает голос. Но твои мои любимые.
Я шлепаю его по руке, но, честно говоря, вроде как ухмыляюсь. Он притягивает меня ближе, чтобы я могла положить голову ему на плечо, и мы устраиваемся смотреть фильм. В какой-то момент мы оба засыпаем. Когда стюардесса будит нас спустя несколько часов, я, к своему огромному ужасу, обнаруживаю, что мою шею защемило под странным углом.
О, нет. Нет, нет.
Я пытаюсь повернуть голову, но боль пронзает мой позвоночник, и я пищу. Нейтан потягивается, зевая.
Что случилось, коротышка?
Я неудачно заснула, и теперь моя шея отказывается поворачиваться.
Он смотрит на меня, а затем разражается смехом.
Ты что, втайне девяностолетняя старуха?
Не оскорбляй меня, малыш. Мне всего восемьдесят семь. Уф. Я не могу встретиться с твоими родителями в таком виде! Я яростно машу рукой, показывая на свою склоненную голову.
Успокойся. Иди сюда. Нейтан кладет руку на мою шею и начинает ее массировать.
Ой, ой, ах. Не могу решить, больно это или чертовски приятно.
Перестань дергаться.
Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и повернитесь лицом вперед, укоризненно напоминает нам стюардесса.
Мы делаем то, что нам сказали. Несмотря на все усилия Нейтана, моя шея все еще болит. Всякий раз, когда это случается, мне обычно приходится ждать, пока я засну, чтобы вернуть шее нормальную гибкость. Итак. Я действительно собираюсь встретиться с его родителями с наклоненной головой. Ладно, в этом совершенно ничего страшного. Я совсем не волнуюсь по этому поводу. Как только мы выходим из самолета, Нейтан снова пытается размять мою шею и плечи.
Хорошо, это будет весело. Он смеется, когда я пытаюсь слегка ударить его, и ловит мой кулак, после чего целует его. Это так мило, когда ты бьешь меня своей крохотной ручкой. Все будет хорошо. Они полюбят тебя так сильно, что не позволят тебе вернуться в Штаты.
И, несмотря на кривую шею, он прав.
Как только мы забираем чемоданы и заходим в зал прилета, раздается крик, и вдруг его родители оказываются прямо там. Его мама, красивая высокая блондинка, быстро обнимает меня, а его отец, азиат, который выглядит, как, по моим представлениям, будет выглядеть Нейтан лет через тридцать, обнимает меня так же неловко, как часто делают мои мама и тети.
О, как приятно видеть вас двоих здесь, говорит его мама.
Здравствуйте, миссис Чен.
Она фыркает:
Зови меня Энни, не надо этой миссис Чен. А это Крис.
Она показывает на отца Нейтана, который улыбается мне.
Все в порядке, сынок? спрашивает Крис.
Хорошо, папа.
Ха. Нейтан все-таки говорит с британским акцентом.
Когда мы выходим на улицу, я задыхаюсь от резкого, неумолимого холода, который проникает сквозь мою толстовку. Нейтан достает куртку, которую взял для меня и которая примерно на три размера мне велика, но она очень теплая и пахнет им.
Поездка из Хитроу в Оксфорд занимает почти два часа, и к тому времени, как мы выезжаем на шоссе или автостраду, как ее здесь называют, я измождена. Хотя Крис и Энни очень приятные, они настолько отличаются от мамы и тетушек, что я постоянно нахожусь в напряжении и на взводе, отчаянно пытаясь произвести наилучшее впечатление. Разговор с ними несколько скован, и я не могу понять, все ли английские семьи такие, все ли они используют такие слова как «прекрасный» и «восхитительный» вместо того, чтобы кричать и махать руками, как это принято в моей семье.
Это только укрепляет решение, которое я приняла, держать Нейтана от моей семьи как можно дальше. Что становится все труднее и труднее. Нейтан хочет познакомиться с мамой. И со всеми моими тетями. Это единственное болезненное место в наших в остальном идеальных отношениях. Я так переживаю, что он может считать, будто я стыжусь его и поэтому до сих пор не познакомила со своей семьей. Он как-то спросил, почему бы мне не взять его с собой домой на выходные. Тетушки с мамой были бы в восторге. А они были бы, если бы знали о нем.