А тот ход, о котором говорил наорг? Или ты правда жаждешь каждодневной славы?
С ума сошел?! Я блефовал это первый урок, который мне тут преподали, и который я усвоил очень хорошо. Наорг покажет нам его, этот таинственный лаз, и мы уничтожим все гнездо целиком.
Интересно, что там может быть?
А ты не понял? Там целый выводок людоедиков, наорг же сказал тебе. Сам посуди наорг говорил, что людоед покупал их женщин, чтобы плодиться, а я убил всего около десятка людоедов, остальные адепты, которых людоед, я так думаю, крал уже в мужья и жены для своих чад. Где же сами чада? Вот их-то людоед и прячет там, где наш болтливый друг рыл свой тайный ход.
Черный подобрал голову людоедки и прицепил её за волосы к своему поясу. Я поморщился, глядя в мертвые остекленевшие глаза.
Послушай, сказал я, все-таки это тоже люди. Какие бы ни были но люди. А ты отрубаешь им головы, не поморщившись.
Черный насмешливо посмотрел на меня.
Наверное, я чудовище, сказал он. Наверное, мне следовало родиться тут, где мне в кровь плеснули бы побольше злости и поменьше совести и милосердия. Только знаешь, я понял этот мир. И он мне близок. Я принял эту сторону, рядом с этими людьми, и я поклялся их защищать. И я буду делать это без зазрения совести. А те, кому я отрубил голову, вовсе не люди. Я не знаю, кто это, только это не люди. Возможно подумай сам! этот мутант Монк сбежал откуда-то, где так же лопал людей и где за ним охотились. Так какого черта ему это можно позволить здесь? Нет; может, эти варвары, которых он завораживал своими жадными речами, и будут его бояться, возможно, для них он и останется чем-то непостижимым, а оттого и непобедимым, но не для меня.
Тем временем на постели, где лежало тело мертвой людоедки, послышалось шевеление, и мы, потрясенные, обернулись к ней.
Нечто, похожее на большого буро-зеленого слизня, ползло по грязным простыням, пропитывающимся бурой жидкостью. Тело толстухи подрагивало, ворочалось. С плеском откуда-то сзади из него выкатился еще один слизень и отчаянно замотал шишковатой головой, разрывая тонкую прозрачную оболочку.
Твою мать! произнес Черный. Зрелище это было настолько отвратительно, что он отвернулся, превознемогая порывы к рвоте. Мы вовремя, кажется, навестили этот замок.
Я же смотрел во все глаза.
Извивающийся слизняк при ближайшем рассмотрении оказался удивительно похож на старину Монка.
Та же шишковатая голова, те же лупоглазые глаза и широкий рот слава богу, пока без зубов. Руки и ноги у него тоже были, но тонкие, плоские, похожие больше на плавники рыбы. Прижатые к телу, они почти были незаметны, а ноги так и вовсе походили на рыбий хвост.
Слизняк, извиваясь, шлепнулся с чавканьем на пол, и мы невольно отпрыгнули. Жуткий детеныш, извиваясь, барахтался на полу некоторое время, стараясь перевернуться на живот. Это ему удалось; перевернувшись, он ловко выпустил руки, до того прилепленные к телу, и, толкаясь ими, быстро пополз под кровать.
Ты куда это намылился? Черный шагнул за ним, но не успел его ухватить послышался плеск, и слизень исчез в воде.
В воде?! Только сейчас я сообразил, что под кроватью была не темнота, не тень, а вода! Когда Черный приподнял Айясой край простыни, я увидел блики на её поверхности. Вот отчего тут так влажно и сыро!
Ты понимаешь, что это? произнес Черный, отступив на шаг. Это и есть тот ход, о котором говорил наш копальлшик. Этот пруд он копал действительно долго! А ну-ка
Он попытался сдвинуть кровать, но та не подалась ни на йоту. Тем временем с простыней на пол сползли еще пара слизняков.
Да руби же их, чего смотришь! рявкнул Черный, багровый от усилий. А то придется всех вылавливать из пруда!
Кровать немного подалась ему, и он отпустил её спинку, сипя от напряжения. У него был такой вид, словно он попытался сдвинуть с места лежащего слона.
Давай вместе, я уперся в спинку кровати и толкнул. Черный, набрав в грудь побольше воздуху, навалился плечом, и кровать, жалобно скрипя, медленно начала отъезжать прочь, все больше открывая ход в пруд под ней.
Навались! Черный еще поднажал плечом, и наверху затрещал полог. Мы немного не рассчитали, не учли последствий, и одна ножка кровати провалилась в темную воду, кровать накренилась, а тяжкая туша людоедки скатилась на наклонившуюся сторону. Мы едва успели отпустить спинку кровати, как она, затрещав, пошла ко дну вторая ножка кровати, уцепившаяся за пол, сломалась, треснула рассохшаяся спинка, и людоедка с плеском обрушилась в воду. Следом за ней, подобно носу тонущего корабля, торжественно погрузилась в воду её перина.
Ну вот, Черный зло плюнул. Весь выводок упустили!
Я осторожно подошел к волнующейся воде и нагнулся. Внизу все еще просматривался неясный силуэт людоедки, медленно погружающейся на дно. Она так и продолжала дергаться и содрогаться, словно была наживкой на крючке, и её белые толстые руки мотались из стороны в сторону все сильнее и сильнее словно кто-то дергал за них, трепал, грыз!!!
Твою мать! заорал теперь я, отпрыгивая от ямы с водой таким прыжком, что обзавидовалась бы любая балерина. Черная вода, где исчезло тело людоедки, вскипала ключом, словно там, в глубине, началась страшная возня, и пара юрких скользких тел промелькнула прямо под поверхностью воды, да так быстро, что я бы не успел отпрыгнуть, если бы они захотели напрыгнуть прямо на меня.
Но они подняли эту возню не ради моей сухопутной персоны. Подавив первый страх и осторожно приблизившись к краю пруда, я заглянул в воду и увидел, как множество слизняков, и только что народившихся, и покрупнее, словно пираньи терзают и дерут остервенело тело своей мамаши, а где-то совсем глубоко кружат тени побольше, уже похожие на людей
А ну-ка, Черный с треском распахнул дверь и вволок перепуганного насмерть наорга. Тот и вправду никуда не убежал, Черный как в воду глядел. Это, что ли , твой тайный лаз?
Он подтащил упирающегося наорга к бурлящей воде и чуть не ткнул его туда носом.
Хочешь поплавать? предложил он. Нет? Тогда тебе лучше всего рассказать мне, как выудить их оттуда! Если будешь молчать, я насажу тебя на крючок, и буду развлекаться рыбной ловлей!
А-а! завизжал наорг, вырываясь из рук Черного.
Что такое? Не нравятся рыбки? Но ты же сам их разводил! Они даже в какой-то степени тебе родственники. Не хочешь познакомиться? Думаю, пока они поймут, что на вкус ты не очень, каждый из них по кусочку-то отгрызет!
Я скажу, скажу! завыл наорг. Есть заглушка в стене замка! Мы должны были открыть её после следующего полнолуния! Детеныши к тому времени подросли бы и стали походить на людей, и, может, кое-кого даже бы взяли к себе сердобольные люди
Чтобы потом монстр сожрал приемных родителей? Какая благодарность за добродетель! А новорожденные?
Какие новорожденные?
Из мамаши только что вывалилось целое скопище слизняков.
О, боги! Не знаю. Ей еще рано было родить. К её родам нам и было велено спустить пруд. А сейчас новорожденных сожрут старшие.
Милое семейство! Ладно; спустим пруд сейчас, Черный тряхнул наорга и сделал страшные глаза. Идем. И попробуй только сбежать я скормлю тебя им без всяких угрызений совести.
Выгнанные нами наорги на свету щурились и плотнее закутывались в свои пледы, защищаясь от ветра.
Наши храбрые солдаты, притаившись около платформы Дракона, боязливо выглядывали на нас. Наверное, подозревали, что за такой долгий срок, проведенный в подземелье, мы сами вполне могли перекинуться на сторону людоедов. Но, увидев Черного, невозмутимо вышагивающего с головой людоедки на поясе, они разразились такими радостными криками, словно настал великий праздник.
Только и дела было, пробормотал Дракон, когда Черный отцепил от себя свой жуткий трофей и кинул к подножию его трона. Столько голов за столь короткий срок, наверное, ни одному Дракону не посвящали.