Коснувшись большим пальцем окровавленного носа, девочка несколько секунд рассматривала кровь, потом опять посмотрела на стену. Она вытянула руку и большим пальцем, кровью, провела на светлой стене вертикальную линию. Потом снова поднесла палец к носу, обмакнула в кровь и начертила в нескольких дюймах от первой вертикали вторую.
Еще крови. Обе вертикали перерезала горизонталь.
– Что за черт… – выдохнул Роудс, делая шаг вперед.
Вторая горизонталь завершила на стене аккуратную решетку. Измазанный кровью палец Стиви вписал в центральную клетку небольшой аккуратный нолик.
Девочка повернула голову. Она посмотрела на Роудса и, ставя одну ногу позади другой, отошла от стены.
– Ручку, – сказал Роудс Ганнистону. – Дай ручку. Скорее!
Капитан подал ручку. Роудс щелкнул кнопкой и подошел к стене. Внизу справа он вписал крестик.
Стиви сунула палец в ноздрю и в левой клетке среднего ряда нарисовала красное О.
Джесси наблюдала за крестиками-ноликами в мучительном молчании. В животе кипело, о стиснутые зубы колотился крик. Это тело с кровоточащим носом принадлежало Стиви, но существо, нарядившееся в него, не было Стиви. А если так, что стало с ее дочерью? Куда девалось сознание Стиви, ее голос, ее душа? Джесси сжала кулаки. На одну страшную секунду ей показалось, что крик сейчас прорвется, и тогда все кончится. Она дрожала, молясь, чтобы этот кошмар лопнул, развеялся, как наведенные сильной жарой чары, и она очутилась бы в постели, а Том кричал бы, что завтрак готов… Господи, Господи, Господи…
Стиви – или принявшее обличье Стиви существо – закрыло полковнику путь к выигрышу. Следующим ходом полковник отрезал Стиви путь к победе.
Стиви пристально взглянула на Роудса, опять посмотрела на клетки, потом еще раз на полковника. Личико мелко задергалось – работали незнакомые мышцы. Рот тронула улыбка, но одеревенелые губы не отозвались. Она рассмеялась – хха! вытолкнутого голосовыми связками воздуха. Улыбка стала шире, раздвинула губы. Просиявшее от радости личико снова стало почти детским.
Роудс осторожно улыбнулся в ответ и кивнул. Стиви тоже кивнула, более осторожно и с усилием. Продолжая улыбаться, она повернулась и медленным шагом канатоходца заскользила в коридор.
У Роудса потели ладони.
– Ну, – сказал он охрипшим напряженным голосом, – по-моему, мы влипли. А, Ганни?
– Я бы сказал, да, сэр. – Ослепительный лоск Ганнистона дал трещину. Сердце капитана бухало, колени тряслись, потому что он понял то же, что и полковник Роудс: или девочка полный выродок, или это действительно уже не ребенок. Но постичь, как и почему такое могло случиться, прямолинейный логический ум капитана не мог.
Они услышали голос – нет, скорее выдох, странный шорох, похожий на шелест ветра в камышах: «Аххх. Аххх. Аххх».
Первой в комнате Стиви очутилась Джесси. Стиви – не-Стиви – стояла перед доской объявлений, вытянув правую руку. Палец девочки – существа – указывал на вырезанные из чертежной бумаги буквы алфавита. «Ааахх. Ахххх». – выговаривал голос, пытаясь ухватить отложившийся в памяти звук. Лицо исказилось от напряжения. Потом: «АхххА. А.А». Палец передвинулся к следующей букве. «Бэээ. Вэээ. Гэээ. Дэээ. Еее». Следующая буква вызвала заминку.
– Ж, – тихо подсказала Джесси.
– Тшш. Шшш. Ж. – Голова повернулась, в глазах читался вопрос.
«Боже милостивый, – подумала Джесси и схватилась за косяк, чтобы не упасть. – Пришелец с техасским выговором, облекшийся в тело и одежду моей дочурки». Подавившись криком, она выговорила:
– Где моя дочь? – Глаза наполнились слезами. – Верни мне ее.
То, что казалось маленькой девочкой, ждало, указывая на следующую букву.
– Верни мне ее, – повторила Джесси.