Да уж, действительно «Асда Прайс», пробурчал Персиммон и выразительно похлопал себя по заднему карману брюк, в точности как женщина в рекламном ролике.
Что ты сказал?
Я сказал: «Да, мисс Прайс», и Персиммон снова с самым невинным видом похлопал себя по заднему карману, где обычно носят кошелек с деньгами. Мальчишки по обе стороны от него, не скрываясь, улыбались во весь рот. А тот блондин с задней парты подпрыгивал и приплясывал, точно дирижер безумного оркестра.
Да, мисс Прайс! повторил и весь остальной класс, и мальчишки в унисон захлопали себя по задним карманам. По классу отчетливо прокатилась волна смеха, вскоре превратившаяся в шумный и мощный прибой.
Блондин со значком префекта и вовсе чуть на пол не падал в пароксизме веселья, пополам сгибаясь от хохота. В его повадке было что-то странно знакомое, но солнце слепило меня, светя слишком ярко, и я никак не могла как следует разглядеть его лицо; однако его смех и улыбка будили в моей душе некую глубинную тревогу.
Ты, на задней парте немедленно это прекрати! И, пожалуйста, сядь! Голос мой звучал куда более резко, чем мне хотелось; мало того, он звучал так, словно я вот-вот расплачусь.
Класс неожиданно притих, но отнюдь не из-за моих слов. Я обернулась и увидела, что стеклянная дверь класса распахнута, а в дверном проеме стоит Эрик Скунс.
Что здесь, черт побери, происходит? Его трубный глас звучал столь же гневно, как тогда в раздевалке.
Стоило ему появиться на пороге, и мальчишки словно одеревенели, безмолвные и похожие на игрушечных солдатиков.
А Скунс продолжал:
Этот шум я отлично слышал даже у себя в классе, за закрытыми дверями!
Дети молчали. Головы опущены, словно это могло сделать их невидимками. И я поспешила вмешаться:
Спасибо, но я и сама справлюсь.
Скунс на мои слова даже внимания не обратил.
Если из этого класса донесется еще хотя бы один громкий звук, сказал он, вы все останетесь в классе и на большую перемену, и после уроков. Ясно вам?
Да, сэр.
Я не расслышал! рявкнул Скунс.
Да, сэр!!!
Так что постарайтесь. И Скунс удалился, так и не сказав мне ни слова и ничем не показав, что вообще заметил мое присутствие. Некоторое время я тоже стояла и молчала, отчетливо ощущая, как моя растерянность сменяется невыразимой, бешеной яростью. Да как он смеет, этот Скунс! Как он смеет! В классе по-прежнему стояла мертвая тишина; мальчики явно ожидали каких-то действий с моей стороны, и я, опомнившись, велела им:
Да садитесь вы, ради бога! И лишь после этого я вновь посмотрела на залитый солнцем последний ряд парт, пытаясь отыскать глазами того возмутителя спокойствия
Увы, тщетно. Только тут я поняла сразу две вещи: во-первых, этот светловолосый мальчик показался таким невероятно знакомым, потому что был практически точной копией моего брата в четырнадцать лет; а во-вторых, где-то между той моей вспышкой гнева и вмешательством Эрика загадочный ученик со значком префекта школы, сидевший на самой задней парте, неким невероятным образом исчез словно в воздухе растворился.
Глава девятая
(Классическая школа для мальчиков) «Сент-Освальдз», академия, Михайлов триместр, 7 сентября 2006 года
Уже три дня, как начался новый триместр, а от Ла Бакфаст по-прежнему никаких известий о той страшной находке. Я уже устал от бесконечных мыслей о человеческих останках, превратившихся в грязный комок; эти мысли раздражают меня, как зуд в каком-нибудь недосягаемом месте; я стал рассеянным, раздражительным, каждое мгновение моей жизни окрашено воспоминаниями о том, что я видел на берегу затопленного котлована. Я заметил, что выискиваю любой повод, чтобы пройти мимо этой проклятой стройки. Например, убедил себя, что от Калитки Привратника до моей Колокольни ближе, чем от главных ворот, и пользуюсь этим для оправдания своей ежедневной прогулки мимо Дома Гундерсона.
Сегодня утром я заметил, что останки прикрыты куском оранжевого брезента. Означает ли это, что в полицию все-таки сообщили? И, может быть, теперь место предполагаемого преступления как-то охраняется? Это, безусловно, имело бы смысл. Вот только пока что я ни разу не видел и не слышал, чтобы на территории школы появлялась полиция. Впрочем, Ла Бакфаст могла, конечно, попросить их вести себя особенно осторожно и незаметно, поскольку школа и так переживает весьма сложный период.
Мне все-таки удалось перехватить ее сегодня утром, хотя беседа наша и была очень краткой, а мне так хотелось хорошенько с ней объясниться. В первую неделю нового учебного года директор школы всегда испытывает особую нагрузку а тут еще следовало учесть, сколько различных перемен Ла Бакфаст успела внести в работу школы за время летних каникул, сменив Харрингтона на посту директора. Я сумел провести с ней наедине не более пяти минут, заскочив к ней в кабинет сразу после утренней Ассамблеи, и сразу же задал ей прямой вопрос о том, что было предпринято. Однако ответила она по-прежнему уклончиво.
Мистер Стрейтли, сказала она, вам известно, как обычно поступает строительный рабочий, обнаружив во время экскаваторных работ человеческие останки?
Полагаю, сообщает в полицию, а уж они перекрывают доступ к этому месту, сказал я.
Она только улыбнулась. Потом встала, налила себе кофе из этой своей машины и спросила:
Хотите чашечку?
Я только головой покачал:
Нет, госпожа директор, спасибо. Я хочу только получить ответы на свои вопросы.
В девяти случаях из десяти, сказала она, строительный рабочий сделает вид, что ничего не заметил и попросту зароет бульдозером все то, что случайно вывернул на поверхность земли. А почему? Да потому, что в ином случае это повлечет за собой остановку всех работ, и это продлится несколько месяцев, а то и дольше. Значит, строительная компания подведет заказчика. А вся команда строителей останется без работы и без зарплаты. Да еще и арендованную технику придется вернуть, а также уплатить неустойку. Все это огромные расходы, а в худшем случае за этим последует расторжение контракта. Тогда как в нашей стране еще немало человеческих останков по-прежнему скрывается под верхним слоем земли. И некоторые лежат там с давних пор. Например, с тех времен, когда в Молбри еще существовали угольные шахты. Вам ведь известно, что некогда подо всей территорией нашего города и его окрестностей залегал мощный угольный пласт?
Да, конечно. Мальчишками мы часто ходили смотреть, как копают шахты.
Она улыбнулась:
Вы с Эриком?
Да, сказал я.
Тогда вы, в общем, понимаете, что длительное полицейское расследование на территории школы, связанное со столькими трудностями и неудобствами, может в итоге привести к тому, что ваша находка окажется чьими-то древними останками, никак не связанными с исчезновением Конрада.
Но ведь вам-то самой так не кажется? сказал я.
Она пожала плечами:
Да, пожалуй. Но это вполне возможно. А если мы действительно известим полицию, то они будут обязаны потянуть за каждую возможную ниточку, включая и те, что способны нанести репутации школы еще больший ущерб.
Ну что ж, нам и раньше доводилось переживать сильные штормы, сказал я. И последние два года это доказывают.
Только события последних двух лет школе слишком дорого обошлись, возразила она. И прошлогодняя история особенно потеря нового директора в самый критический момент стала последней соломинкой. Родителям нужны гарантии. Они хотят быть уверены, что все наши прежние злоключения закончились. И закончились навсегда. Родители стремились к радикальным переменам к появлению в школе девочек, к строительству новых школьных зданий, к замене старых, отработавших свое, преподавателей новыми.