«Око» передавало новости избирательно, в первую очередь сообщалось, что случилось в самом районе, охваченном кабельным вещанием, и лишь потом говорилось о том, что произошло в стране и в мире. И зрителю казалось, что он живет в центре вселенной, что весь мир вертится возле него, а события на соседней улице так же важны, как и вселенские катаклизмы.
Балуев напустил на себя грозный вид и шагнул к стеклянной двери в конус пронзительно яркого света. Телекамера смотрела на него бесстрастным черным глазком.
Добрый вечер, Бахир Бахирович. Входите, раздался из динамика переговорного устройства спокойный голос охранника, и тут же негромко щелкнул электрический замок.
Открывая дверь, Балуев мельком посмотрел на свое отражение в идеально протертом тонированном стекле. Он миновал тамбур бомбоубежища с еще одной тяжелой металлической дверью, выкрашенной по совету дизайнера веселой оранжевой краской, и подал руку охраннику.
Как дела, Виктор? Балуев мог забыть фамилию сотрудника, но по именам и в лицо знал всех поголовно, от продюсера до уборщицы.
Спасибо. Новый год скоро, ответил улыбчивый верзила.
Костюм, белая рубашка и галстук смотрелись на нем нелепо. Сразу было видно: молодой человек до недавнего времени не вылезал из камуфляжа, ходил не по асфальту, а по пустыне, грязи и глубокому снегу. Но положение охранника солидной фирмы обязывало быть на работе идеально выбритым, подстриженным, одетым с иголочки.
Кому Новый год, а кому и работа, бросил Балуев, смахивая с черного пальто подтаявшие снежинки, жарко у нас, хоть кондиционеры включай.
Отопление вовсю работает. Но его тут не переделаешь. Трубы в бетон залиты.
Балуев, старавшийся не вникать в вопросы, в которых понимал мало, махнул рукой:
Жарко не холодно. Пережить можно.
Виктор дождался, пока босс скроется за поворотом коридора, и расстегнул пиджак.
«Жарко, хоть дверь на улицу открывай».
Вернулся напарник тоже бывший десантник, машинально бросил взгляд на монитор на черно-белом экране была площадка перед дверью, падал пушистый снег, засыпая следы Балуева.
Хозяин пришел?
Хорошо, что про тебя ничего не спросил.
Я же покурить отошел.
Курить в туалете положено, а ты под запасным выходом дымишь. Словит Балуев выгонит. Ты же контракт подписывал, а там «русским по белому» каждый твой шаг на работе расписан.
Если жить, как в контракте написано, то я даже жене не имею права сказать, сколько денег мне платят коммерческая тайна.
Удобная «отмазка», если все деньги отдать потребует.
От нее и рубля не спрячешь. Сам не отдашь найдет. В глаза посмотрит и тут же скажет, где спрятал.
Моя Танька другая.
Другая, потому что вы еще не расписались, не съехались. Попомнишь мое слово, женишься через год Таньки своей не узнаешь.
Виктор пожал широкими плечами, не хотелось ему верить, что какая-то печать в паспорте сможет изменить его любимую девушку. Но женатый приятель имел право советовать, предупреждать. Уже третий год пошел, как женился.
Не знаю, как у вас раньше было. А моя другая.
Другая, как же. Ты завтра на рыбалку собрался, а сам что ей скажешь?
Совру, что на работу пойду. Рыбалка не то, рыбалка не деньги, а удовольствие.
Деньги тоже удовольствие, и не последнее в нашей жизни.
Виктор услышал, как открывается дверь кабинета босса, тут же застегнул пиджак, поправил запаянный в пластик бейдж. Балуев любил пройтись по коридору студии. Все двери в служебные помещения согласно его распоряжению были стеклянными. Все, кроме одной, на которой красовалась латунная табличка с именем хозяина. Владелец наблюдал за работающими сотрудниками, как за аквариумными рыбками.
Он прошел коридором мимо кабинетов и заглянул в студию, где уже шли приготовления к вечернему эфиру. Оператор устанавливал камеру, усадив за стол вместо диктора девушку-редактора, а продюсер задумчиво смотрел на задник, подсвеченный юпитером, он вздрогнул, когда почувствовал за спиной дыхание хозяина.
Добрый вечер, расплылся продюсер в напряженной улыбке.
Добрый, коротко бросил Балуев и окинул взглядом студию.
Вот, готовимся До Нового года можно не подновлять, он провел рукой по начавшей отклеиваться от стола пластиковой пленке. Все равно оформление менять будем. Новые ведущие в новом интерьере появятся. Что-то не так?
Балуев качнул стул, на котором были живописно свалены, словно занимались групповым сексом, две мужские дубленки и шуба.
Почему верхняя одежда в студии?
Я им каждый раз произнес продюсер и осекся, поняв, что его дубленка лежит сверху, обхватив мокрыми рукавами ондатровую шубу. Ее все равно в кадре видно не будет
Я целый кабинет под гардероб отдал, глаза Балуева сузились, не для того, чтобы пальто на стулья сваливали, ты-то знаешь, во сколько мне аренда одного квадратного метра обходится.
Извините, Бахир Бахирович. С улицы я сразу в студию, сейчас уберем.
Балуев глянул на стеклянную перегородку, за которой в аппаратной сидел видеоинженер. На двух мониторах шел фильм «Белое солнце пустыни», на третьем виднелась картинка погруженной в полумрак студии.
В новом году по-новому работать начнем. Такая халтура уже не пролезет, Балуев заглянул в окуляр камеры, для новых ведущих нужно искать новые ракурсы.
Одной камерой с обычного штатива лучше не снять, улыбнулся в седеющие усы оператор. Как всякий хороший профессионал, он не боялся потерять работу, знал, такие, как он, на улице не валяются.
Придет время, и второй камерой для новостей разживемся, и кран поставим, пообещал Балуев, а пока работай на том, что есть.
Мы и работаем.
Пошли ко мне, разговор есть, Балуев взял продюсера за локоть.
Такой оборот не предвещал ничего хорошего, текущие дела можно было обсудить и в студии. Раз босс жаждал разговора один на один, значит, не хотел распекать продюсера при других сотрудниках студии.
Дверь со сверкающей латунной табличкой закрылась бесшумно, словно присосалась к дверному косяку. Хозяин небрежно расселся за просторным, как двуспальная кровать, письменным столом, придвинул к себе единственный на всей студии телефон с прямым городским номером, все остальные аппараты работали только через офисный коммутатор. Продюсер скромно устроился на приставном хлипком металлическом кресле, сложив руки на коленях и плотно сдвинув ноги, словно на нем была короткая юбка.
Балуев умел держать паузу, как настоящий актер. Такие начальственные паузы позволяли подчиненному вспомнить все свои вольные и невольные прегрешения, о большинстве из которых владелец студии и понятия не имел, загодя осудить себя и покаяться в еще не совершенных.
Продюсер опустил глаза. Балуев взял с подставки широкий конверт плотной бумаги, вытряхнул из него на стол пачку фотографий и бытовую видеокассету. Продюсер глуповато улыбнулся.
Предварительный кастинг новых ведущих провел? спросил владелец студии, хотя результат был налицо: и фотографии, и видеокассета, хоть сейчас вставляй в магнитофон и смотри.
Отобрали из пятидесяти пяти претендентов. Но время еще есть. Сегодня в новостях снова прозвучит приглашение участвовать. Народ валом валит. И уроды, и калеки, и косноязычные, и старики, и горькие дети Почему-то никто не считает, что можно стать поваром без специальной подготовки, а вот в телеведущие все подряд метят.
Балуев, припомнив, как сам безрезультатно ходил на подобные конкурсы, тему развивать не стал. Он разложил перед продюсером цветные фотографии. Выкладывал их так, словно играл в карты, и на руки ему пришла выигрышная комбинация, выше которой быть в игре ничего не может. Как четыре туза и джокер в покере.