Джуд что-то пробормотал вполголоса, и я, честно говоря, его понимал. Даже мне было мерзко смотреть на все это, а я гораздо терпеливее брата. Линетт взяла меня за руку. Улыбнулась и я почувствовал, как злость стихает. Так могли только Линетт и Сеффи вмиг развеивать ярость, которая временами копилась у меня внутри и грозила вырваться наружу. Но иногда иногда я злился так, что самому становилось страшно.
На экране возникла сначала лежащая на земле Шанайя, а потом Сеффи, кричащая на толпу. Послышался закадровый голос репортера:
Важную роль в подавлении беспорядков сыграла Персефона Хэдли, дочь Камаля Хэдли
Пойду к себе. Мне много задали. Я вскочил на ноги.
Поздно. Я не успел выйти за дверь те слова прогремели из телевизора мне в спину. Я знал, чего ждать, что она скажет, и все равно вжал голову в плечи. И вышел, пока никто ничего не сказал мне, но знал, что вся семья смотрит мне вслед. Тщательно закрыв за собой дверь, я прислонился к ней спиной и глубоко вздохнул.
Сеффи
Все они одинаковы, услышал я презрительный голос Джуда. Кресты и нули никогда не смогут жить мирно, не то что дружить, а Каллум просто сам себя обманывает, если считает, что этой девчонке из Крестов не наплевать на него с высокой вишни. Стоит надавить, и она пошлет его куда подальше, да с такой скоростью, что он сгорит в атмосфере!
Мы с тобой это понимаем, а он нет, сказал папа к моему удивлению.
Ну, чем раньше он это усвоит, тем лучше, вздохнула мама.
Это ты возьмешь на себя задачу все ему рассказать? спросил папа. Я пас.
Никому из этих Крестов доверять нельзя, объявил Джуд.
Никто не возразил.
Кто-то должен открыть Каллуму глаза. Иначе ему будет плохо, продолжал Джуд.
Ты что, сам вызываешься? спросил папа.
Скажу, если надо, отозвался Джуд.
Нет! Нет, я сама, сказала мама. Я это сделаю.
Когда?
Как только представится случай. А вы посидите тихо! велела мама.
Больше я слушать не мог. Двинулся наверх, ссутулившись и повесив голову. Впервые в жизни я подумал, что, может быть, мои родные правы, а я нет.
Глава 11
× Сеффи
Следующим уроком была история. Ненавижу историю. Пустая трата времени. Но сегодня у истории было одно преимущество. Каллуму тоже полагалось на нее ходить. Рядом со мной села моя подруга Клэр.
Э-э Клэр, не могла бы ты сегодня посидеть где-нибудь в другом месте? Тут занято, я жду кое-кого.
Кого?
Кое-кого.
Клэр оскорбленно поглядела на меня:
Как хочешь.
И она упорхнула, даже не обернувшись. Я вздохнула и взволнованно уставилась на дверь. Каллум с другими нулями вошли последними. Остальные оттолкнули их и пролезли вперед, Каллум им и слова не сказал. Я бы так не смогла.
Я улыбнулась Каллуму и показала на место рядом с собой. Каллум посмотрел на меня, отвел глаза и сел с другим нулем. Весь класс посмотрел на меня, на него, потом снова на меня. Щеки у меня запылали от унижения. Как он мог выставить меня на посмешище? Как он мог? Я помнила, что он сказал вчера вечером, но хотела показать ему, что мне все равно: пусть все знают, что мы друзья. Меня это ни капельки не беспокоит. Так почему Каллум взял и отвернулся от меня?
Вошел мистер Джейсон и начал урок, не успев даже дверь за собой закрыть. И за две минуты стало ясно, что настроение у него отвратительное, даже хуже обычного. Никто не мог ему угодить, особенно нули.
Кто знает, какое историческое событие произошло в сто сорок шестом году до нашей эры? отчеканил мистер Джейсон.
Сто сорок шестой год до нашей эры?! Да кому это интересно?! Я решила затаиться и поспать с открытыми глазами до конца урока. Каллум нагнулся достать что-то из сумки. С моего места не было видно, что именно. Хрясть! Мистер Джейсон ударил по столу Каллума тяжелым толстым учебником по истории.
На уроке надо слушать, юноша! рявкнул мистер Джейсон. Неужели ваши родители так бедны, что даже на капельку мозгов для вас не смогли скинуться?
Каллум не ответил. Многие в классе захихикали. Кое-кто промолчал. Мистер Джейсон повел себя по-свински, и, когда он проходил мимо меня, я поглядела на него исподлобья, чтобы знал, что я думаю о его поведении. Это еще пуще разозлило его. На меня накричали дважды за полчаса. Но я не огорчилась. Ну его, мистера Джейсона. У меня были заботы поважнее например, доказать Каллуму, что меня и в самом деле не тревожит, если все узнают, что он мой друг. Более того, я этим горжусь. Но как это сделать? И тут меня осенило! Эврика! Идеальное решение. Только бы этот урок поскорее кончился, нечего тут тянуться. Я думала только об одном о школьной столовой. Мне нужно обязательно попасть туда одной из первых. Когда наконец прозвенел звонок, я тут же вскочила. И в спешке оттолкнула учителя.
Эй, вы что себе позволяете?
Простите, сэр. Я хотела было протиснуться мимо него в коридор. Большая ошибка.
Поскольку вы куда-то очень спешите, можете подождать, пока все остальные не выйдут.
Но, сэр
Мистер Джейсон поднял ладонь.
Станете спорить считайте, что вам повезет, если вообще успеете поесть.
Я прикусила язык. Мистер Джейсон был самый настоящий поганец несдержанный и невоспитанный. Причем всю жизнь старательно оттачивал свои поганские качества. Поэтому я ждала, пока все остальные шагали мимо с самодовольными улыбочками. Я опоздала в столовую именно сегодня, когда мне было жизненно необходимо быть одной из первых. Каллум и остальные нули уже взяли еду и сели, когда я вошла в двери столовой. Все нули сидели за отдельным столом, как и вчера.
Я встала в очередь за едой. Ничего особенного я делать не собиралась, почему же у меня так странно колотится сердце? Взяла пирог с курицей и грибами с обычным гарниром из разваренных овощей, песочное пирожное с вареньем и переслащенным заварным кремом, пакетик молока и, набрав в грудь побольше воздуху, направилась к столу, где сидел Каллум. Каллум и остальные нули подняли головы, когда я подошла, но тут же отвели глаза.
Можно сесть к вам?
У всех у них сделался до того потрясенный вид, что даже не смешно. Остальные нули так и сидели ошарашенные, но выражение лица Каллума изменилось. Я села, не дав ему времени сказать «нет», а себе струсить и удрать.
Что ты делаешь? процедил он.
Собираюсь поесть, ответила я и отрезала кусочек пирога. Попыталась улыбнуться остальным трем нулям, но они тут же уставились к себе в тарелки.
Привет. Меня зовут Сеффи Хэдли. Я сунула руку для пожатия прямо под нос девушке-нулю, сидевшей рядом со мной. У нее на лбу был темно-коричневый пластырь, очень заметный на бледной белой коже. Добро пожаловать в Хиткрофт.
Девушка поглядела на мою руку, словно боялась, что она ее укусит. Вытерла ладонь о блузку, пожала мою руку и медленно покачала.
Я Шанайя, тихо проговорила она.
Красивое имя. А что оно значит? спросила я.
Шанайя напряглась:
Ничего.
Мама говорила, что мое имя означает «тихая ночь». Я засмеялась. Но Каллум подтвердит, что тихой меня уж точно не назовешь!
Шанайя улыбнулась мне. Робко и коротко, но хотя бы искренне на сколько уж хватило.
Как твоя голова? спросила я, показав на пластырь.
Ничего. Лоб у меня крепкий, так просто об ступеньку не разобьешь.
Я улыбнулась:
Пластырь довольно заметный.
Розовых в аптеках не продают, только темно-коричневые. Шанайя пожала плечами.
Я только глаза вытаращила. Мне ничего подобного и в голову не приходило но ведь она права. Никогда в жизни не видела розовых пластырей. Пластыри делают нашего цвета, цвета Крестов, а не цвета нулей.
Сеффи! Что это вы здесь делаете? Рядом словно из ниоткуда возникла завуч миссис Боуден и сердито уставилась на меня.
Прошу прощения?..
Что вы делаете?
Сижу и ем, удивилась я.
Не паясничайте.
Я и не паясничаю. Я сижу и ем.
Вернитесь за свой стол. Сию же минуту. Вид у миссис Боуден сделался такой, словно она вот-вот извергнет тонны лавы.