«Вы когда-нибудь это делали?» спрашивает автор из Айовы, добродушный журналист, который за свой счет издал искусно сделанную книгу по саморазвитию, деликатную и шутливую; он продает ее через собственный сайт по принципу «заплати, сколько не жалко». Книга называется «Используйте все мелки», и она разошлась тиражом большим, чем всё, что понаписали остальные присутствующие вместе взятые. Ему удается быть таким самокритичным и вдохновляющим, каким никогда не стать трэвел-журналисту из Нью-Йорка.
«Не-а, отвечаю я, но я всегда об этом мечтал». Я рассказываю ему, как я жил в маленьком итальянском городке, где производят все автомобили Ferrari. «Можно было услышать, как они день-деньской гоняют по испытательному треку весь этот гром, рычание мотора, эффект Допплера. Это было потрясно».
«Здорово! говорит он. А я немного волнуюсь. Но в хорошем смысле».
По пути к симуляторам до меня доходит, что еще чуть-чуть и я мог бы упустить эту возможность. Есть, конечно, несметное количество факторов, способных увеличить интенсивность похмелья. Вчера я уже столкнулся с большими высотами, со сменой часовых и климатических поясов, с сырным коктейлем, с дегустацией виски, с пятью видами дичи, с покером, сигаретами и жестким недосыпом. Даже я понимаю, что слишком уж понадеялся на врача, по совместительству продающего рюмки.
Симулятор оказывается сложным, а нога все еще болит, словно я посадил занозу. Если я схожу с трассы, кресло начинает вибрировать. Я врезаюсь в стену, и раздается громкий звук удара. Инструктор все время заверяет нас, что в реальности все проще. Но в реальности все еще и реально: заземленная ракета с единственным рулем и единственной педалью тормоза; одно неверное движение и
Подписав отказ от претензий и надев комбинезон автогонщика, я начинаю ощущать, как меня подташнивает. Я нахожу уборную, смотрю на себя в зеркало, ополаскиваю лицо холодной водой. В висках стучит, но будто издалека. Я думаю обо всем, что делал в этой жизни с бодуна. «Это еще что, говорю я сам себе. Завтра будут истребители, прыжки со Стратосферы[15]. В любом случае, ты же принял лекарство, помнишь?»
Я киваю, беру шлем и отправляюсь на поиски моего гоночного автомобиля.
Неудобства, которые я претерпеваю, чтобы пролезть в узкую клетушку водительского сидения, ощущаются так, как будто я впервые оказался за рулем. Я очень боюсь разбиться, но еще больше волнуюсь, что у меня будет кишка тонка выжать полную скорость. Но как только я завожу мотор, тревогу как рукой снимает а вместе с ней и все симптомы похмелья. Они вернутся ко мне позже, в десятикратном объеме, в лимузине, по дороге обратно в Вегас. Но сейчас все, что я чувствую, это мотор. Он ревет, глубоко и мощно, едва сдерживаясь, словно прирученный дракон, только ты находишься внутри него.
Я выезжаю на трассу, прохожу поворот, потом еще один, мой мозг пытается угнаться за телом, а оно за автомобилем, и я только вполуха слушаю инструктора, сидящего рядом со мной. Я знаю, что нужно делать: не трогать тормоз, переключать передачу перед поворотом, потом нажимать на газ и снова переключать передачу но я все еще пытаюсь освоиться. Мы выходим на первую финишную прямую.
Я давлю на газ, кайф просто неописуемый. Теперь второй круг. Тот же самый поворот, мое похмелье вернулось, и вдруг я понимаю: это и правда проще, чем вести симулятор. По сути, это даже проще, чем вести обычный автомобиль. Ты поворачиваешь руль, и машина делает именно то, что ты хочешь, никаких заносов, не нужно притормаживать, балансировать или корректировать скорость перед поворотом или сразу после. Нужно просто доверять машине и делать дело как будто применяешь джедайскую Силу, но с широко открытыми глазами.
Так я и прохожу следующий поворот, твердо держусь за руль и одновременно отпускаю себя. Когда я жму на газ, раздается рев, подобный раскату грома. Он заполняет все пять моих органов чувств и проходит прямо сквозь меня, как волна адреналина.
Теперь я еду на скорости 255 километров в час. Перегрузки похожи на объятия призрака, они находятся и во времени, и вне времени. Лучшее переживание за последние несколько месяцев.
«Объятия призрака? спрашивает молодой фрилансер из Калифорнии, когда мы направляемся в Вегас на обед. Звучит довольно странно». Гонка давно закончилась, и теперь мы едем в огромном лимузине, мексиканская клубная музыка орет из динамиков, а я сижу спиной по ходу движения.
«Очень сильного призрака», говорю я, чтобы пояснить. Но я действительно чувствую себя довольно странно. Потом, когда в моем желудке происходит очередной пируэт, я понимаю, что это худшее место, где я мог бы оказаться: я сижу спиной вперед в прыгающем лимузине для вечеринок. Но уже слишком поздно. А теперь тонированные стекла будто вдавливаются внутрь, и мои внутренности просятся наружу. Я обхватываю руками свою грудь, закрываю глаза и отчаянно пытаюсь мысленно раскачиваться в такт зацикленной, громыхающей музыке.
В конце концов мы паркуемся у фасада гостиницы, и я вырываюсь из лимузина. Мелок из Айовы выкрикивает название бара, где у нас назначен обед, и я пытаюсь помахать рукой, типа «все окей». Но все не окей. Все очень плохо. Если бы я был в состоянии рассуждать, то подумал бы, что перегрузки могли нейтрализовать эффект противопохмельного лекарства. Или что все-таки, независимо от того, чем ты наполнишь капельницу и сколько кислорода закачаешь в легкие, не стоит через какие-то восемь часов после пьянки садиться за руль гоночного автомобиля. Но сейчас я не способен рассуждать. Все, что у меня осталось, инстинкт раненого барсука, бредущего, прихрамывая, по жаре с единственной мыслью в голове: найти тенистое место под крылечком, доползти до него и сдохнуть.
Вместо этого я нахожу уборную и открываю баночку с таблетками, на ней написано «ДЕНЬ», а на этикетке изображен автобус «Похмельный рай», который едет в ангельских лучах света. В баночке жевательный кубик, завернутый в фольгу, и несколько капсул бог знает с чем. Позже я прочитаю, что написано на этикетке: «Таурин, 1000 мг; расторопша, 330 мг; ресвератрол, 500 мг; асаи; Н-ацетилцистеин, 600 мг», но это все равно мне ни о чем не скажет.
Я с трудом проглатываю таблетки и запиваю их водой из-под крана. Потом я какое-то время сижу в туалетной кабинке, ожидая, когда перестанет кружиться голова. Если меня все-таки вырвет, сейчас для этого наитупейший момент сразу после того, как я проглотил эти экстренные таблетки, сулящие мне надежду.
С полуприкрытыми глазами, едва переставляя ноги, я нахожу наш обеденный бар и присоединяюсь к остальным за столом. Путешественник из Нью-Йорка смотрит на меня с упреком. Внезапно у меня появляется странное чувство, что я стал в два раза меньше. Я медленно моргаю но нет, он все еще лежит прямо передо мной на столе: бургер размером с две моих головы.
Экстремальный гамбургер! говорит ведущий нашего тура.
Три с половиной кило, говорит калифорниец. Если съешь его за час, обойдется бесплатно!
Я хочу ему напомнить, что нам тут все обходится бесплатно мы же придурковатые журналисты в тематическом туре «убей-себя-так-или-эдак». Но это может прозвучать невежливо. К тому же я боюсь, что вместо слов меня вырвет.
Официантка начинает рассказывать о разных стратегиях поедания гамбургера, которые приводили людей к победе: огурчики съесть первыми, потом слизать горчицу, обмакнуть булочку в пиво, тщательно пережевать мясо, потом воспользоваться ложкой Она продолжает до тех пор, пока мне не остается только одно: бежать. Я бегу через весь бар, за раздвижные двери, и врезаюсь прямо в золотую статую пирата. С этого ракурса она похожа на капитана Моргана[16], который был скорее капером, а не пиратом и в 1688 году упился до смерти. Отключаясь у его ног, я думаю о том, что лучше бы я всего это не знал.