Она кивает.
«Оставь дверь открытой, говорит он ей, на случай, если придется уходить второпях».
Киска отодвигает занавеску и на четвереньках заползает в дом. По твердому холодному линолеуму кухни перебирается на ковер в гостиной.
Посреди гостиной садится и дает глазам привыкнуть к темноте, затем оглядывается.
Чарли дальше подкидывает вопросительные знаки:
«Кто эти люди? Старики? Среднего возраста? У них дети или внуки?»
Не знаю, отвечает она.
«Посмотри на мебель, говорит он, на безделушки».
Киска оглядывает комнату. Смотрит на фотографии в рамках на стене, на телевизор, на всякую мелочь на каминной полке; видит дорогую стереосистему со стопкой прислоненных к стене пластинок.
Подкрадывается к пластинкам и просматривает их.
Руди Валле.
Кейт Смит.
Джеки Глисон.
Фрэнки Лейн.
Джек Джонс.
Джон Гэри.
Альбомы бродвейских постановок: «Юг Тихого океана», «Скрипач на крыше», «Нет, нет, Нанетт». Саундтрек фильма «Исход».
Они старые, говорит Киска. Думаю, у них внуки.
«Давай не будем гадать, Дебра Джо, давай вычислим. Здесь живут дети?» спрашивает он.
Не знаю.
«Ну так осмотрись», говорит он.
Она озирается дом определенно очень чистый.
На заднем дворе несколько детских игрушек, но не думаю, что у них есть дети, отчитывается Киска.
«Почему?» спрашивает Чарли.
Потому что хозяева этого дома старики, рассуждает она. У стариков все чисто. Аккуратно. На своих местах. Это роскошь, которую люди с детьми не могут себе позволить.
«Тебе же лучше, Киска. Она чувствует, как улыбка Чарли пронизывает ее тело насквозь. Как там твое сердце?»
Спокойное.
«Верю. Лестницу видишь?»
Она кивает.
«Как там твое эго?»
Не существует.
«Тогда, наверное, ты готова встать на ноги».
Киска поднимается с пола и выпрямляется. С такого ракурса комната выглядит совсем иначе. Она стягивает с себя черную футболку через косматую голову и бросает на мягкий ковер. Затем расстегивает левайсовские шорты и тихо стягивает по длинным голым ногам. Затем наконец снимает грязные трусики и бросает к остальным шмоткам. Избавившись от одежды, голая девушка наклоняется, поднимает с пола шорты и достает из выпуклого заднего кармана красную лампочку. Вставляет лампочку в рот, обхватывая губами серебристый металлический цоколь.
Затем, обнаженная, на четвереньках, ползет вверх по застеленной ковром лестнице на второй этаж. Голое кошачье тело мягко и беззвучно скользит в сторону спален.
На втором этаже она смотрит по сторонам и видит слева дверь, которая похожа на вход в хозяйскую спальню. Чарли в голове больше нет, теперь Дебра Джо сама по себе. На карачках она, совсем как одноименный зверек, крадется по коридору к приоткрытой двери.
Совсем невесомая без эго, тихо просовывает голову в проем и вглядывается в темноту. Все верно, думает Киска, это действительно хозяйская спальня, и на огромной кровати фирмы «Крафтматик» спит престарелая пара.
Киска заползает, изгибаясь голым телом, чтобы не коснуться приоткрытой двери, которая может выдать ее скрипом петли. Как только ноги оказываются в комнате, она бросает взгляд на поверхность кровати. На краю, ближе к двери, спит старик в голубой пижаме в вертикальную белую полоску.
В комнате пахнет мазью «Бен-Гей», освежителем воздуха «Пайн-Сол», «Олд Спайсом» и ногами. Кондиционер, торчащий в окне справа, гудит низко и достаточно сильно, чтобы замаскировать осторожные передвижения Киски. Это хорошая новость. Плохая новость: в спальне гораздо прохладнее, чем в гостиной или в коридоре. Обнаженное тело Киски все в мурашках. Гусиной кожей покрывается даже копчик, и у девочки появляется ощущение, будто у нее есть хвост недаром Чарли окрестил ее Киской. Заигрывая с идеей своей кошачести, она виляет костлявой попой. И в то же время низкая температура не кажется препятствием. Наоборот она как горный поток холодной воды; вслед за холодом, окатившим теплую кожу, Киска ощущает, как бегущая по телу дрожь придает ей сил.
Она подкрадывается ближе к кровати. Затем медленно поднимается из кошачьей позиции и встает на колени. Ее лицо очень близко к лицу спящего в постели старика. Из-за торчащей изо рта красной лампочки ее лицо кажется нечеловеческим и безэмоциональным что-то среднее между роботом и надувной куклой для ебли. Лишь выразительные черные брови, сходящиеся над переносицей, выдают хоть какие-то чувства.
Она разглядывает лицо спящего старика. Затрудненное, граничащее с храпом дыхание. Жидкие седые пряди торчат на круглой голове дыбом, каждая в свою сторону. Беззубый рот, запавшие губы. Она смотрит на прикроватную тумбочку, и, разумеется, рядом с очками, ночником и небольшим будильником стоит стакан с мутной водой, где видна вставная челюсть.
Ее любопытный взгляд скользит от зубов в стакане к старому пердуну и далее к его спящей под боком престарелой спутнице. По сравнению с костлявым, похожим на вурдалака мужем она слегка заплыла жирком. В отличие от седых волос старика, живущих каждый своей жизнью, ее выкрашенные в ярко-рыжий волосы аккуратно завиты, что уж точно требует еженедельных посещений салона красоты и банок геля «Диппити-ду», чтобы прическа держалась.
Дебра Джо кладет ладонь старику на лицо и шевелит пальцами. Он совершенно не реагирует, лишь продолжает громко и ритмично дышать. Дебра Джо чувствует уверенность и медленно поднимается с колен. Она так много времени провела, по-кошачьи прижавшись к полу, что теперь, встав в полный рост, ощущает себя эдаким Гулливером.
На цыпочках она тихонько отходит от кровати и ее обитателей к окну напротив, выходящему во двор. Шторы распахнуты, и за стеклом она видит Чарли и друзей, стоящих на тротуаре. Фрогги замечает ее первой, подпрыгивает на месте и взволнованно машет Дебре Джо рукой. Остальные машут так, словно изображают финальные титры сериала «Деревенщина из Беверли-Хиллз»[90].
Дебра Джо с красной лампочкой во рту смотрит на них из окна спальни Хиршбергов и машет в ответ. Тихо подходит к деревянному стулу, стоящему перед туалетным столиком, и несет его к окну. Еще замечает рядом с окном лампу. Бросив быстрый взгляд на спящую пару и убедившись, что не потревожила их, она медленно откручивает держатель абажура. Затем откладывает держатель на столик, осторожно поднимает абажур и ставит на пол. Все это время посматривает на стариков в постели не разбудила ли. Пока все хорошо. Не сводя глаз со старперов, она выкручивает лампочку.
Сейчас она, определенно, шумит громче всего, и тем не менее ритмичное дыхание стариков, кондиционер и ее подавленное эго сохраняют тишину комнаты в равновесии. Повернув лампочку в последний раз, Дебра Джо вынимает ее из патрона и беззвучно кладет на покрытый ковром пол. Затем вынимает изо рта красную лампочку и начинает вкручивать. Как только та перестает вращаться в патроне, Дебра Джо знает, что выполнила задание.
Она поворачивает крохотную ручку на светильнике до щелчка, и комнату заливает сияющий красный свет. Она оглядывается на стариков в постели, ждет реакции из-за изменений в атмосфере, готовая рвануть прочь, если красный свет нарушит их фазу быстрого сна. Но он слишком слаб, чтобы их потревожить.
Поэтому она взбирается на стул рядом с окном: ее тело в оконной раме подсвечено сзади красным, словно витрина в Амстердаме, только посреди Пасадены. Она улыбается стоящим на тротуаре друзьям, которые прыгают от радости из-за успеха Дебры Джо. Шестнадцатилетняя брюнетка начинает танцевать гоу-гоу, чтобы повеселить друзей. Они аплодируют и веселятся. Она извивается, танец все более бешеный, ее друзья свистят и улюлюкают, затем она соскакивает со стула и с воплем «Джеронимо!» скачет прямиком в кровать к престарелой паре.