Солдаты были настолько озлоблены на врага, что им не нужно было никакого стимула, они просто хотели мстить, убивать, уничтожать ненавистного врага. Они не хотели чувствовать ни сострадания, ни жалости к медивам, которые вторглись в их страну и убивали их сограждан. Теперь в глазах виделась лишь горящая столица Гетерского союза. Мурзан добился нужного эффекта. Народ теперь жаждал мести, и готов был на все, чтобы уничтожить медивское зло.
Решением генерала Тармы, все кто остался в живых при обороне Ирка, были объединены в один батальон получивший номер ноль, так как в муринской армии имелась практика называть наспех сколоченные подразделения такой цифрой до времени его переформирования. Все кто выжил, а это ополченцы, гарнизонные и добровольцы, были объединены под командованием капитана Жемира, который с усмешкой называл своих бойцов шутовским войском, так как военных среди них было не много. Хотя на деле среди корпуса Тармы, только у этих несчастных был опыт ведения настоящей войны. Батальон получил в подарок пайки и несколько ящиков солдатской, горькой настойки, им дали день отдыха и они радостно предались пьяному угару в надежде хоть ненадолго забыть, что видели в эти дни. На следующий день было назначено наступление. Но об этом они не думали. Они праздновали то, что пока живы и могут пить эту горькое пойло, но в этот момент оно была слаще мёда.
На крыше одного из немногих уцелевших в медивских бомбёжках зданий, стояла Китти. Она не пила и не веселилась со всеми остальными, ей хотелось одиночества и тишины, уединения с собой, всё кругом было чужим и страшным, у неё больше не было друзей и даже знакомых, Бран с ротным погибли, и даже её мучительницы с лагеря оставили этот мир. А перед взором Китти раскинулся мёртвый город, который вдоволь насытился человеческой кровью, праздник смерти был коротким, но продуктивным. Всего-то месяц назад жизнь кипела на этих улицах, гудели машины, бежали по своим заботам горожане, теперь же весь город был уничтожен, ни дорог, ни домов, ни людей. Только руины. Только смерть.
«Ну да, что не говори, а медивская авиация работает хорошо, если бы они бомбили нас хоть чуточку подольше, город бы и защищать некому было! Это же надо так! Годами, люди строили эти дома, вкладывали силы и душу, строили скверы, парки. Горожане жили здесь, радовались этой жизни, столько лет, а, правда, сколько лет этому городу? Лет пятьдесят, а может и сто! А тут за пару минут всего этого не стало, просто пшик и нет города, нет этих ста лет истории, ста лет стараний. Не зря говориться ломать легче, чем строить. Сто лет на стройку, пара дней на разрушение».
Китти! окликнул кто-то её. Здравствуйте, чего одна сидите, скучаете.
Девушка повернула голову и увидела мужчину, седоватого, с морщинистым лицом и впалыми глазами. Она не знала кто это, да и знать не очень-то хотела, ей просто хотелось побыть одной.
А вы кто?
А вы меня не знаете, да и я вас честно тоже не знаю. Просто вы сидите здесь одна, грустите, вот я и спросил у Жемира ваше имя, решил навестить вас, как- никак вы уже час здесь стоите одна, хотя если вы любите компанию из одного человека, то простите меня и мою навязчивость. Кстати, меня зовут Тирт, я друг Жемира, я вам не враг. Если вы всё же желаете побыть одной, то простите меня, но возьмите, пожалуйста, еду и водку, а то солдаты все съедят и выпьют без вас.
Я не хочу пить, Тирт.
А кушать? Вам надо поесть. оглядывая измождённую девушку, по-отцовски молвил Тирт и протянул ей коробку, в которой лежали несколько мясных консервов, фрукты и хлеб.
Спасибо вам, поесть я непротив.
Нам выдали много пайка, тут мясо, каша, и многое другое! Я так вкусно уже давно не ел! Покушайте, вы такая худая и замученная! А водку тоже оставьте себе, она пригодиться, ей можно обработать раны на теле. И в душе!
А поможет?
Не знаю, мне не помогает. Тирт косо улыбнулся, было видно, что он уже пытался сегодня залечить водкой душевную боль, но это у него не выходило. Видимо всё дело в глубине этих ран, если ваша душа немного поранена, то бутылки вполне хватит немного унять боль.
Какие же раны в вашей душе? Тирт. приняв продукты и водку, спросила Китти.
Тирт снова косо улыбнулся, сунул руку во внутренний карман и, достав оттуда смятую фотографию, протянул её Китти. На ней были запечатлены трое челове: женщина с кудрявыми, светлыми волосами, парень и девушка.
Ваша семья?
Да.
Что с ними случилось?
Бомба, в первый же день войны, она прилетела с неба, попала в дом, они спали. Умерли мгновенно, даже не поняв, что стряслось. Я узнал об этом лишь спустя пару дней, когда город был уже занят медивами. И вот я не знаю, где они похоронены и похоронены ли вообще. Это фото, единственная вещь, что связывает меня с ними. Вы не подумайте, я не убит горем, только вот цели в жизни пока не вижу. Пытаюсь заставить себя мстить, да не могу. Вот так и живу, даже водка не помогает.
Соболезную вам.
Не стоит, я не хочу, что бы вы меня жалели, жалость это не то, что мне нужно. Думаю и вам жалость не нужна, вы сильная и смелая девушка.
Да видели бы вы мою смелость, когда я бежала, что есть сил от медивов, оставив умирать Керма и Брана. Я трусиха, смелости у меня столько же сколько и силы. Я бы поревела, да вот уже слёзы кончились.
Я видел, как вы били какого-то капитана, если бы не солдаты вы бы убили его. Видимо он не самый хороший человек. И сил у вас было достаточно в тот момент.
Его стараниями я тут, а могла бы в штабе сидеть.
Если хотите мы можем с Жемиром помять его хорошенько, мы хоть и старые, но многим молодым фору дать можем.
Спасибо, не стоит, давайте лучше выпьем. С вас тост.
Тирт вновь заулыбался и, достав из кармана два стакана, видимо знал, что пригодятся, начал разливать по ним мутную жидкость.
Ну, давайте выпьем за нашу победу над коварным врагом!
Они выпили раз, второй и третий, пока в голове у Китти не стали путаться мысли, а язык заплетаться. Тирт помог ей дойти до кровати, по отцовски уложил её в постель. Он укрыл её тёплой курткой и, погладив по голове спросил.
Ну как ваши душевные раны?
Легче. с трудом шевеля языком, пробормотала она и улыбнулась.
А мне полегчало от вашей компании, сладких снов.
Тирт удалился к остальным солдатам, что продолжали пить и веселиться. А Китти, закрыв глаза, представляла свой дом и мысленно гуляла по саду, в её фантазиях было всё так хорошо и правдиво, что хотелось остаться там навсегда. Фантазия мутнела, как и рассудок, вскоре водка окончательно переборола разум и Китти погрузилась в сладкий сон, где вновь вернулась в летний сад.
Глава 7
Капитан Чак Зит проснулся очень рано, солнце даже не виднелось на горизонте. Он не спеша вышел из палатки, накинув на голый торс лишь чёрный офицерский китель. Спалось ему довольно таки плохо, его терзало волнение и страх, он ещё ни разу не был в бою. Чак боялся не самого боя, а своего поведения в нем, боялся не так подать приказ, не так среагировать либо вовсе не убить ни одного медива. Зит был рад как ребёнок, когда узнал, что его роту, вместе с десятками тысяч других солдат «Горохраны» переводят в регулярные части и отправляют на фронт. В патриотическом восторге он устроил попойку для своей роты и отмечал это, как ему казалось важное событие, до утра. Капитан верил, что фронт это трамплин для его амбиций, что здесь он сможет проявить себя, получить новые звания и награды, завести полезные знакомства, а по возвращению домой, сможет купить себе квартиру и навсегда распрощаться с общежитием.
На улице было прохладно, дул слабый ветер, стоял негустой туман. Чак закурил папироску, вдохнул горького дыма и с какой-то радостью посмотрел на проходящих рядом бойцов спецподразделения, в чём-то он завидовал этим мастерам войны, желая быть хоть немного на них похожим. В столь ранний час весь корпус был уже на ногах, на передовые позиции выдвигались танки и бронемашины, разворачивалась батарея тяжёлых орудий, а бойцы разведки уже выдвигались в пелену тумана в сторону противника. Никто толком не знал ни позиции врага, ни их оборону, генерал Тарма хотел взять неожиданностью, и к тому же он очень верил, что боевой дух солдат сыграет немаловажную роль.