«Я хочу, чтобы кто-нибудь помог новичку, сказала она. Давайте выберем наставника, который на этой неделе покажет ему, как тут все устроено. Это важная обязанность, поэтому тот, кто возьмет на себя эту роль, должен сделать так, чтобы наш новый ученик чувствовал себя в Bushey Meads как дома. Кто хочет помочь?»
Последовала неловкая пауза. Мои одноклассники колебались, а я не мог понять, почему. Я еще никогда не был ментором, и это была слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее: приятное разнообразие среди монотонности уроков. Я поднял руку. Трудно сказать, что подумала в этот момент миссис Паркер, потому что, хотя учительница и улыбалась, это выглядело так, как будто она пыталась разгадать, где подвох. Ее изогнутая бровь предостерегала меня от каких-либо выкрутасов.
Спасибо, Эндрю, это очень любезно, сказала она наконец, указывая Как Его Там, что мы должны сесть вместе. Пока миссис Паркер бегло просматривала список имен, все взгляды были прикованы к новому мальчику, который нервно приближался ко мне. Я не мог не посочувствовать ему.
Адамс.
Здесь, миссис.
Бартлетт.
Здесь, мисс.
Браун.
Здесь, мисс.
Мое имя поначалу звучит немного странно, сказал новенький, усаживаясь рядом со мной. Оно греческое, добавил он, почувствовав мое замешательство.
Я пожал плечами и сочувственно кивнул. Я знал, что с таким именем, как Георгиос, новичка ждет непростой первый семестр. Немного поболтав, я выудил некоторые ключевые факты. Отец Георгиоса владел собственным рестораном.
Семья раньше жила в районе Кингсбери и только недавно переехала в соседний Рэдлетт, который хоть и находился дальше от школы, чем мой, но все же был расположен достаточно близко, чтобы, если мы поладим, вместе гулять после школы. А еще я подумал, что семья Георгиоса, должно быть, довольно богата, так как Рэдлетт считался районом для состоятельных горожан.
Но в тот момент, когда мне казалось, что все складывается удачно, наступила неловкая пауза. Он не разделял ни одного из моих хобби: меньше, чем футбол, его интересовала только «Формула-1». Мы смотрели друг на друга в тишине, которая грозила перерасти в долгое молчание. Когда я поднял глаза, миссис Паркер посмотрела на меня скептически.
Черт возьми, все идет не очень хорошо.
Когда я уже начал понимать, что совершил огромную ошибку, взяв на себя такую ответственность, то задал правильный вопрос.
Итак, какая музыка тебе нравится? спросил я.
Георгиос заулыбался. Успех! Очевидно, я нашел общий язык. Он сказал, что ему нравятся Queen, это было отличное начало. И пока класс 2А1 заполнял какие-то бумажки, необходимые в начале каждого учебного года, мы болтали о Фредди Меркьюри, сверкающих гитарах Брайана Мэя и выпущенной около года назад песне Killer Queen, которая изменила звучание группы. Столь же обнадеживающей была любовь Георгиоса к The Beatles и Дэвиду Боуи. К тому времени когда мы дошли до общей любви к Элтону Джону, наши миры, несомненно, соприкоснулись. Benny And The Jets, Candle In The Wind и заглавный трек его последнего альбома Goodbye Yellow Brick Road были нашими любимыми композициями. На первом уроке французского мы продолжали говорить о музыке. Я был сосредоточен на нашей болтовне, и через несколько минут после начала урока меня отругали за то, что я витаю в облаках.
Риджли, как насчет того, чтобы начать этот год нормально? сердито сказал учитель. Это означало, что сегодня мне не светит хорошая оценка за поведение.
Когда я посмотрел на Георгиоса, он засмеялся, закатывая глаза в знак поддержки. «Кажется, он ничего, этот парень, подумал я. Может быть, год будет не таким уж и плохим»
Не прошло и часа с начала нового учебного года, а у меня уже появился новый друг.
* * *
Георгиос попытался объяснить, как лучше всего произносить его имя, но звучало это как отхаркивание особенно неприятного сгустка мокроты. Спустя несколько попыток у меня получилось Йогурт, но на удивление прозвище не вызвало у него никакой реакции. И я решил называть его Йог, что звучало намного проще. Удручающая попытка миссис Паркер произнести греческое имя, а затем такие же ошибки ее коллег привели к тому, что все они, один за другим, сдались и стали называть его Джорджем. Когда дело доходило до знакомства с новыми людьми, Георгиос тоже предпочитал использовать имя Джордж, наверное, потому, что оно требовало меньше разъяснений.
Пеле Кройф Робсон Риджли
В течение следующих нескольких дней я все больше и больше узнавал о своем новом лучшем друге. Главным открытием стала решительность, что противоречило моему первому впечатлению о нем как о застенчивом и неуверенном подростке. Йог быстро освоился в Bushey Meads.
Во время его первого обеденного перерыва я показал ему канаты, которые мы тогда использовали для популярной игры под названием «Король стены». Суть понятна из названия, да и правила довольно простые. Один из мальчишек забирался по канату, а соперники пытались сбить его с «насеста» любыми способами. На самом деле никаких правил, никаких судей и никакой пощады.
После обеда я использовал все свои физические возможности, чтобы занять бетонный «трон». Я стал королем Стены. И сбил нескольких соперников, прежде чем меня застигли врасплох. Это был Йог. Устав от моих издевок, он решил толкнуть меня в спину. Я упал на асфальт. Увидев, как он гордо висит на канате, смеясь над собственной бравадой, я почувствовал неловкость. Йог, возможно, не выставлял свою силу как броню и не пытался выделываться на футбольном поле и спортивной площадке, но тогда я понял, что он не из робкого десятка.
Неделю спустя, когда меня пригласили в его дом, мои предположения о состоятельности семьи Йога подтвердились. На школьном автобусе мы вместе доехали до Рэдлетта. Дом с четырьмя спальнями, большим садом и причудливой верандой впечатлил меня. Его шикарное жилище совсем не походило на трехкомнатный домик моих родителей. В отличие от наших скромных, но ухоженных клумб, у Йога была большая лужайка на внутреннем дворике в задней части дома. Летними вечерами Панайоту ужинали на свежем воздухе средиземноморскими деликатесами, на столе были долма, хумус и тарамасалата. Все это казалось экзотикой по сравнению с традиционными блюдами, которые мы готовили дома.
Поздоровавшись с его родителями, мы поднялись в спальню Йога. Она была идеально убрана и напоминала сокровищницу с разными памятными вещицами и музыкальным оборудованием. Моя же, напротив, представляла собой анархическую мешанину из одежды и журналов, которую я приводил в порядок только под угрозой родителей отправить все на помойку. У Йога на стенах висели плакаты с Дэвидом Боуи и Элтоном Джоном. Однако самым удивительным было то, что Йог собирал комиксы о Человеке-пауке. У него их была целая стопка, я разглядел самое первое издание даже тогда это был очень ценный экземпляр. Йог рассказал мне, что год назад видел выступление Элтона Джона на стадионе в Уотфорде. И что он всего однажды был на футбольном матче на игре Arsenal. А когда показал мне свое главное сокровище, все остальное было уже неважно. Возле кровати стояла огромная перламутрово-голубая ударная установка. Я не мог в это поверить. И хотя барабаны Йога выглядели не так внушительно, как у Фила Коллинза или Роджера Тейлора из Queen, я все равно был потрясен. Ни у кого из моих знакомых не было барабанной установки в спальне, и, прежде чем он успел возразить, я направился к ней и выбил тяжелый, оглушительный ритм на малом барабане, двух том-томах[3], большом барабане и тарелке.
Нет, Эндрю не надо! крикнул Йог сквозь шум.