Тишина была не просто мертвой, а словно в космическом вакууме. Мне казалось, будто мой голос падает в пустоту, не порождая никаких звуковых колебаний и не долетая до слуха собравшихся.
Но меня внимательно слушали.
Первым очнулся Эллаф:
Иссоа, Илассиа, вам не нужно принять никаких препаратов перед просмотром? Вы уверены в собственных силах?
Не уверена, но принимать ничего не хочу, проронила Илассиа. Предпочитаю видеть и слышать всё, как есть.
Эллаф, милый, ты, пожалуй, принеси свой докторский кейс и держи его наготове, но пока мы попробуем справиться без уколов и медикаментов, сказала Иссоа.
Он поднялся к себе и вернулся с небольшим чемоданчиком. Хотя Эллаф специализировался на кинезиотерапии, начинал он как врач универсального профиля, и теперь продолжал практиковаться на членах семьи. Диплом доктора и ученая степень магистра позволяли ему делать это совершенно легально.
Ну, включаем? спросила я.
Техникой управлял Ассен. Запись, привезенную мной, он еще не видел, но Маилла ему обо всем рассказала, и он отчасти был подготовлен.
Здешний экран обладал не такой высокой степенью разрешения, как мой, из директорского кабинета, и не создавал трехмерного эффекта присутствия. Поэтому, к счастью, иллюзия появления перед нами Ульвена, воскресшего из небытия, оказалась не столь реальной. Но впечатление всё равно оказалось сильным.
Илассиа издала полувздох-полустон и впилась глазами в изображение. Я помнила, как после смерти Ульвена она страстно мечтала о невозможном обратить время вспять, отменить путешествие на Лиенну, заплатить любую цену за то, чтобы он остался жив и вернулся к ней Или самой уйти к нему, во вселенское небытие.
Глаза Иссоа расширились и приобрели цвет темного изумруда. Верхний же засветился желтоватым огнем. Сейчас она пребывала в состоянии, переходном от обычной женщины к алуэссе. И ей стоило огромных сил удержаться и не выпустить на поверхность свою вторую натуру, с которой не смог бы совладать даже любящий Эллаф.
«Он не может нас видеть и слышать», напомнил Ассен.
Двойник с чувством собственного превосходства и искусно разыгранного огорчения легко отвечал на любые вопросы, касавшиеся прежней жизни Ульвена. Я не стала вырезать из записи даже наш диалог о «сюон-вэй-сюон», невзирая на щекотливость сюжета.
Когда показ завершился, Иссоа, овладев собой, вернулась к привычному облику и с обезоруживающим простодушием спросила:
Юллаа, но откуда он всё это знает?
Я изложила обе версии: о гипотетическом знакомстве клона с информацией, добытой через неких посредников, и о навыках телепатии, которым он мог быть обучен своими создателями. Про мои литературные опусы я рассказать не рискнула. Обстановка и без того накалилась до крайности.
Нам придется устроить ему такой же допрос? спросил Эллаф.
Я думаю, этого не избежать, ответил Ассен.
Илассиа резко встала и отчеканила:
Не хочу. И не буду. Я никому не позволю разрушить мою семью. Обойдитесь, пожалуйста, без меня и Келлена. Он может просто не выдержать потрясения. Эллаф, ты понимаешь!
Отец обо всем узнает, рано или поздно, заметил Эллаф. И будет хуже, если это случится внезапно.
Я окружу нашу виллу электронной оградой, заявила Илассиа. Собственно, аппаратура давно установлена, только она до сих пор бездействовала. Нам надоело реагировать на вторжения всякой живности, вроде кварр или суурдов. А больше никто нам не докучал. Вызову завтра наладчиков. Пусть настроят систему на определенный вид организмов. И никто чужой не пробьется.
Получается, ты посадишь свою семью под замок? спросила Маилла. Но, дорогая, это бессмысленно. Придется тогда фильтровать все звонки, контролировать коммуникации, никуда не пускать детей, устроить дежурство на маяке, чтобы никто не приплыл на лодке по озеру Непременно возникнут вопросы, к чему такие предосторожности. И что ты ответишь мужу?
А однажды Келлен выйдет из дому, отправится в город и увидит воскресшего мертвеца, добавил Ассен.
Илассиа опустилась в кресло и сникла в бессильном отчаянии.
Дать тебе успокоительное? предложил Эллаф.
Да, наверное, пробормотала она.
Он открыл свой кейс, отыскал флакон и накапал ей капель. Они пахли цветами озерной марейи, и в зале сразу повеяло тихой водой, в которой живут эти водоросли, выпускающие на поверхность красновато-лиловые чашечки в форме мелких сердечек.
Иссоа, Юлия, вам не нужно? спросил Эллаф.
Нет, я уже свыклась с мыслью о двойнике, ответила я. Мои нервы в порядке, хотя на душе скверно до тошноты.
Мы не можем избавиться от него, сказала Маилла. Значит, придется иметь с ним дело. Либо каждому, либо всем вместе.
Почему не можем? спросила Илассиа. Клоны ведь вне закона.
Я вновь объяснила юридические нюансы, позволяющие обладателю данного биопаспорта находиться на Тиатаре и даже отстаивать собственные права. Да, подобные случаи в космосе иногда происходят, и мнимо умершему приходится доказывать своё существование, причем в том самом мире, в котором он появился на свет. Где появился клон, мы не знаем; он уверяет, будто это и ему самому неизвестно. А Ульвен Киофар Джеджидд родился здесь, в этом доме, и его двойник претендует на тождество с оригиналом.
Хорошо, вдруг решительно произнесла Иссоа повелительным тоном. Юллиаа, передай ему: как любой уйлоанец, он может рассчитывать на покровительство императрицы. Для этого он обязан признать мою власть и обычаи дома семьи Киофар.
Но, насколько мы поняли, он собирается вернуть себе титул
Не получится. Настоящий Ульвен совершил тройную торжественную церемонию у очага во дворце Уллинофароа. В первой части он освятил сам очаг. Во второй освободил меня от обязанности повиноваться ему как старшему брату и сложил с себя долг главы нашего рода, перенеся его на меня. В третьей нарек меня императрицей
Ее голос дрогнул. Сразу после провозглашения «Императрица Иссоа из семьи Киофар» Ульвена убили.
Стало быть, он отрекся от всякой власти, кроме власти верховного иерофанта обех империй, погибшей, Уйлоанской, и настоящей, Лиеннской, сказала Маилла, понимавшая толк в уйлоанских обрядах, поскольку сама исполняла обязанности иерофантессы и имела допуск к святыне святынь тайной «Книге церемониала», хранящейся в особом сейфе в Музее Уйлоа и недоступной никому, кроме иерофантов наивысшего ранга.
Он попросту не успел это сделать, пояснила Иссоа. Поскольку мы тут все свои, я напомню: согласно ходу обряда, он должен был передать мне тот самый ритуальный кинжал, знак власти над жизнью и смертью, и после совершения определенных действий я принесла бы клятву и приняла бы последнее, третье, священное облачение мантию императрицы-иерофантессы. Сняв ее, брат остался бы в длинной тонкой тунике, и склонился бы предо мною как мой подданный.
А где сейчас эта мантия? спросила я.
Здесь. В нашем доме. Я ею не пользуюсь. В ней остался прорез от кинжального острия, и она пропитана кровью. Конечно, я совершила над нею обряд очищения и поместила ее в герметичную капсулу, а ту положила в особый ларец и закрыла замком с придуманным мною шифром. Для церемоний у очага я надеваю другую мантию, которая много лет хранилась в семье и ничем не осквернена.
Получается, возник еще один неразрешимый юридический казус, вздохнула Маилла. Иссоа, бесспорно, императрица Лиенны и верховная иерофантесса семьи Киофар, а значит, и всей тиатарской диаспоры уйлоанцев. Но сан верховного иерофанта обеих империй, Уйлоанской и Лиеннской, формально остался за Ульвеном, который не успел довести церемонию до конца. И теперь двойник сможет претендовать на ту окровавленную мантию.