Я вскидываю руку и качаю головой, обещаю хранить тайну. Эта женщина когда-нибудь замолкает?
Какие соседи? спрашиваю.
Барбара Ларсен, милочка.
Серьезно?
С чего вдруг старая перечница взялась за ним присматривать?
Та еще заноза, правда?.. В общем, я объяснила Кларис да и Барбаре, между прочим, тоже, что вашему бедному батюшке самое место в больнице, но вы же знаете, какими бывают люди в основном, конечно, мужчины, вот я и объяснила: если за ним будут ухаживать, если приедут родственники, тогда, объяснила я, почему бы не позволить ему умереть в собственной постели, в собственном доме? Мы ведь все этого хотим, правда? Потому-то я и сказала вашему батюшке «да» при условии, что кто-то из родственников станет за ним ухаживать. Вики демонстрирует в улыбке зубы, ослепительно белые, безупречные, вряд ли настоящие. И вот она вы. Родственница. Она понижает голос, подпускает в него участливости. Ваш бедный отец наверняка очень рад.
Я киваю с улыбкой, а сама думаю: почему Вики считает нужным менять громкость и тон каждые тридцать секунд и почему отец должен мне обрадоваться?
Давайте-ка я быстренько все расскажу. Во-первых, вам нужно будет заполнять рецепты и давать ему таблетки.
Вики достает из картонной папки несколько бланков. Я смотрю на них в ужасе.
Нет-нет-нет. Я не смогу давать лекарства! Я в них не разбираюсь.
Тут не в чем разбираться, милочка. Точнее, не в чем разбираться вам. Я об этом позаботилась. Она пододвигает ко мне бланки и ухмыляется с видом магазинного воришки, стащившего два шоколадных батончика, для себя и для меня. Все, что вам нужно делать, находится здесь! Вики хлопает по стопке бумаг, оставшихся в папке. Вы отлично справитесь.
Она протягивает бумаги на каждой написан день недели и сообщает:
Мое собственное изобретение.
В левой графе Вики перечислила название лекарств и их дозировку, в остальных графах время. Поставила в определенных клетках жирные красные точки отметила, когда какое лекарство следует принимать.
Проще простого. Даете нужную дозу в нужное время и зачеркиваете клетку. Та-дам! Ошибиться невозможно.
Разве не вы должны это делать? Или медсестра, или еще кто-то?
Простите, милочка, я не в состоянии приезжать к вашему отцу на каждый прием таблеток. Пока я вернусь в город, уже нужно будет ехать обратно. Кроме того, есть еще одинокие люди вроде Кларис Джонсон, о которых некому заботиться. Вам ведь не придется делать уколы, просто пилюли давать.
С очередной ухмылкой Вики с одним «к» поднимает пузырек, полный голубых таблеток, и трясет им на манер карибских маракасов.
Мало того, я приберегла для вас бесплатный образец обезболивающих! Ее голос серьезнеет. Необходимо давать каждые четыре часа по две таблетки.
Она обходит стол, садится в кресло рядом со мной, водружает пузырек на столешницу. Затем кладет большую потную ладонь на мое запястье, которое спокойно лежит на коленке и не просит к себе внимания.
Здесь хватит на неделю, но Вики вздыхает, несколько театрально, на мой взгляд. Боюсь, вам придется приехать за новой порцией, если отец неизвестно, сколько еще Она на мгновение поднимает глаза, затем ее голос опять веселеет. Впрочем, это чертовски сильные таблетки. Все будет хорошо. Главное, давайте их вовремя, иначе ему грозит невыносимая боль.
Я киваю, принимая к сведению последние слова: «иначе ему грозит невыносимая боль».
Дальше. Ваш отец, конечно же, все о вас рассказал
Правда?
Еще один сюрприз.
Да-да. И о ваших брате с сестрой. Я в Блэкханте лишь несколько месяцев, ничего ни о ком не знаю, но Джордж рассказал, что у него трое детей! радостно восклицает Вики. Вы, Марк и Рут. Заметьте, он не сумел вспомнить ничьих телефонов, зато я легко нашла в справочнике вас. Она щелкает пальцами. Раз, и готово!
Я смотрю в бумаги, избегая взгляда Вики. Не могу представить, что отец рассказывал ей обо мне, а тем более о Марке и Рут, поэтому на всякий случай просто киваю.
Между нами говоря, милочка, я не привыкла совать нос в чужие дела, но появлению Марка или Рут ваш батюшка очень удивился бы.
Вы же знаете, в семьях бывает разное.
Я встаю пора бежать от этой женщины.
О да. Дальше я попробовала отыскать номер Рут, подумала может, она в другом штате, и
Мы уже все обсудили? Не хочу, чтобы по моей вине вы опоздали к миссис Джонсон.
Вики вновь бросает взгляд на часы и хватается за докторский саквояж.
Да-да, кажется, все. Я выйду с вами.
Возразить нечего, и мы покидаем кабинет вместе, будто друзья, встретившиеся после долгой разлуки. По крайней мере, за консультацию Вики с меня денег не берет. В приемной она вдруг спрашивает:
Вы, по-видимому, знали Венди Боскомб, раз жили рядом?
Что?
Откуда ей известно про Венди?!
Печальная история. Я недавно виделась с миссис Б. Она записалась ко мне впервые, поэтому я перед приемом изучила ее карточку, и ужасная трагедия. Вики медленно качает головой. Страшно подумать, как они страдали. Понимаю, день значения не имеет, но исчезнуть всего через два дня после Рождества Она тяжело вздыхает.
Я так и не сумела примириться с тем, что произошло с Венди. Жуткая история. Я торопливо шмыгаю носом. Не хватало еще расплакаться перед Вики.
Да выдавливаю с трудом.
Не знать, что произошло с дочерью Представляете? Бедная женщина. По ее утверждению, это хуже всего не знать. «Если б мы только знали, Вики, твердила она раз за разом. Если б только знали, что с ней случилось Мы обрели бы покой, мучениям пришел бы конец». Я не нашла слов для ответа, просто не нашла.
Я сочувственно качаю головой, хотя уверена, что Вики всегда находит слова. Неожиданно меня охватывает жалость, едкая, как запах средства от коровьих паразитов: по правде говоря, при мысли о Венди я обычно думаю о собственном горе, а не о ее несчастных родителях, которые уже столько лет безутешны.
Мы останавливаемся перед аптекой, и грудь сдавливает чувство вины. Однако, судя по вывеске, хозяева сменились. Значит, от неловкости я избавлена.
Спасибо, Вики. Будем держать связь. Попрощавшись, я вхожу в аптеку.
После того как все лекарства по рецептам собраны, я осторожно спрашиваю у аптекаря о прежнем владельце.
Да, я с ним очень долго проработала, а после его смерти мы выкупили дело.
Он умер? В желудке шевелится черный, слизкий клубок угрей. От чего?
Не успевает хозяйка ответить, как за спиной раздается женский крик:
Подлая грешница!
Я оборачиваюсь. Женщина дает пощечину девочке, у той выпадают из рук пакетик с желейными конфетами и кукла. Я веду себя, как собака Павлова, хотя прошло столько лет. Не могу шевельнуться, слышу только плач девочки, которую женщина видимо, мать хватает за руку.
Прекрати, Белинда! Мать выкручивает девочке запястье. Прекрати, слышишь!
Белинда лишь громче взвывает.
Мой взгляд неподвижен, спина будто жердь. Женщина берет с пола желейные конфеты, кидает их назад на прилавок, с силой шлепает девочку по попе, кричит:
Воровство грех, мерзкий грех, слышишь?! Хватит реветь, а не то ударю еще раз!
Кукла с фарфоровым лицом лежит в футе от меня, буравит глазами. Я ледяная твердая глыба, язык прижат к нёбу.
Моргаю. Оказывается, аптекарша, продолжая беседу, спрашивает:
Вы их знали?
Давно, отвечаю. Еще пакетик желейных конфет, пожалуйста. А его родные по-прежнему здесь?
Нет. Переехали в Антверпен, кто бы мог подумать!.. Очень странно.
Мне стыдно. За детство, за семью и за себя-взрослую, которая ни разу не связалась с Фелисити или ее родными ни звонка, ни строчки. Не сообщила даже о своем возвращении. Мысленно даю обещание: когда все это кончится и я отыщу Марка, мы поедем в Бельгию и найдем их.
Желейные конфеты для Белинды, но я понимаю, что ее мать накричит и на меня, поэтому прячу их к лекарствам. Жалкая трусиха.