Ясно, коротко отвечает Ян. Он предпочел бы слушать Дайвера.
Сейчас важнее всего выяснить, что вообще заставило молодого человека выбрать именно это место своим последним пристанищем. На территории не обнаружили признаков того, что его привезли или приволокли. Тело целое, никаких повреждений. Под ногтями чисто. Ссадин, рваных ран и царапин тоже нет. Ни до, ни после смерти увечий ему не наносили. Так что силком его однозначно никто не тащил.
Согласен, говорит Ян. В том лесу криминалисты пока ничего не обнаружили, хотя местность до сих пор прочесывают.
Версия о том, что тело жертвы кто-то принес в лес, мягко говоря, сомнительная. Тащить труп по такому бурьяну? Да легче придумать иной способ убийства, подытоживает Дайвер.
Но интересен сам по себе факт нахождения покойника в сердце заповедника, говорит Хейди. Парень полностью одет, на сексуальное или иное насилие ничто не указывает. Что-то во всем этом будто намекает: парень действительно мог прийти туда по собственной воле, лечь лицом к небу и дожидаться смерти.
Но чего тогда было поднимать всех на уши, если это не убийство? резонно интересуется Ян.
Хейди начинает нервно мерить шагами мрачное помещение обдумывает претензию Яна. Тот на минуту закрывает глаза, пытаясь собрать в кучу новые сведения. Резкий, холодный свет люминесцентных ламп пробивается даже сквозь веки. Ян уже не реагирует на едва уловимый запах разложения: привык.
Не совсем понятно, входило ли в планы то, что тело вообще обнаружат, Хейди нарушает воцарившуюся было тишину. Впечатление, скорее, такое, будто о последствиях не думали в принципе. Если речь все-таки об убийстве, то та яма под корневищем просто идеальна.
Субъект мог посчитать, что выйти на него невозможно из-за отсутствия следов, подхватывает Ян.
Но есть след от подошвы, бормочет Хейди.
Также не стоит отметать убийство в состоянии аффекта. Субъект не собирался устраивать шоу. Убил человека под влиянием импульса и бросил труп в лесу. Но что с причиной смерти? Может, удалось найти что-то в крови? спрашивает Ян.
Официальное заключение вы получите в ближайшее время, когда лаборатория пришлет результаты. Очевидно, что в момент смерти жертва была в состоянии тяжелого опьянения. В крови и на слизистых обнаружены следы алкоголя. Но едва ли алкоголь основная причина смерти. Точнее, я бы предположил, что жертву отравили, произносит Дайвер, наслаждаясь повисшей в воздухе оглушительной тишиной.
Можно ли утверждать, что это точно не несчастный случай? перестраховывается Ян.
Парень не отключился и не захлебнулся рвотой, если вы об этом. Замерзнуть тоже не мог ночь стояла теплая, отвечает Дайвер.
А что насчет самоубийства? осторожно интересуется Хейди. Хотя зачем кому-то травить себя посреди леса? Есть и более простые способы покинуть этот мир.
Я бы не стал всерьез рассматривать эту версию, говорит Дайвер. Есть одна любопытная вещь, которую вам упускать не стоит, продолжает он, вытягивая руку над грудной клеткой покойника.
Вот тут, на груди, лежало растение. Его остатки я положил на стол нужно как следует изучить.
Ян и Хейди подходят к Дайверову столу. На стальном подносе длинный погнутый стебелек со ссохшимися сиреневыми цветочками.
Я уже полюбопытствовал: это наперстянка.
Ян смотрит на цветок, фотографирует его на телефон и чувствует прилив сил. Парень умирал уже с цветами или кто-то их потом ему вложил?
Наперстянка довольно распространенный садовый цветок. Если поищете в Сети фотографии, сразу же узнаете. И в лесах на него обычно не натыкаются.
Потолочная лампа начала помигивать. В подвальном помещении стоят три взрослых серьезных человека и сосредоточенно взирают на усохшее растение.
Неужели кто-то вложил цветы в руки покойника?
СААНА
Саана наливает кофе в большущую кружку с розочками, выходит в сад и замирает от того, как приятно утренняя роса щекочет пальцы ног. Вскоре появляется и Инкери, неся перед собой поднос, набитый под завязку всем необходимым для завтрака.
Поднимаемся, говорит Инкери, заставляя сонную Саану слезть с качелей. Давай-давай, небольшой садовый моцион, настаивает тетя, и они отправляются прямиком к цветочным клумбам.
Так, тут у меня чина, начинает Инкери, указывая на цветы восхитительного нежно-розового оттенка, чем-то напоминающие душистый горошек.
А вон там кореопсис, бузульник, наперстянка и эхинацея.
Саана останавливается рассмотреть цветы эхинацеи: сиреневые лепестки вокруг красноватой сердцевины так трогательно опустились, что стали похожи на ушки поникшего кролика.
Бабочкам-лимонницам эхинацея особенно по душе, а вот цветки мяты облюбовали перламутровки, сообщает тетя, и они идут дальше.
Легкие Сааны наполняются ароматной свежестью утреннего воздуха, она чувствует, как потихоньку просыпается.
Август самое время наблюдать за бабочками. Сейчас небо полнится теми, что зимой попрячутся, а весной появятся вновь, говорит Инкери, вытягивая руку так, словно любезно приглашает всех бабочек на нее присесть. Адмиралы те еще кочевники: прилетают в Финляндию в конце лета, но некоторые из них позволяют воздушным потокам подхватывать себя и нести обратно.
Саана кивает и улыбается: пожалуй, тетю уже не остановить.
Репейницы вообще чудные. Прилетают аж с южного побережья Средиземного моря, и за время путешествия умудряются родить и вырастить новое поколение. Нынешним летом в цветках гвоздики травянки мелькал махаон, увлеченно продолжает тетя, и Саана с сожалением отмечает, что не в силах запомнить и половины всех этих названий и фактов.
Чем меньше хочешь поймать бабочку, тем охотнее она на тебя сядет, улыбается тетя, опустив руку.
Оглядывая сад, Саана вдруг отчетливо понимает, как мало времени провела наедине с этой красотой. Неужели лето промчалось так быстро?
В этот раз ваши с бабочками пути не особенно часто пересекались, да? говорит тетя, словно прочтя мысли Сааны. Бабочки кружатся и порхают на солнце, купаются в его лучах, но ты почти все лето не выходила из тени.
У нас с тобой четкое распределение обязанностей, смеется Саана. Ты копаешься в свежей земле, а я в старых делах.
Выйдя после завтрака на пробежку, Саана слышит стрекот кузнечиков в высокой придорожной траве, вдыхает ласковый, теплый воздух и воображает, будто она за границей. Однако старушка, бодро вышагивающая навстречу, размахивая лыжными палками, тут же возвращает Саану к реальности: это финская глубинка, Хартола маленькое, но гордое местечко, провозгласившее себя ни много ни мало «королевством».
Саана сворачивает на знакомую дорожку. Верхние листочки иван-чая уже подернуты оттенками красного, а сиреневые цветочки сменились длинными, подсохшими снизу стебельками, на концах которых подрагивает легкий серебристый пушок. Эта картина перекликается с тем, как Саана ощущала себя в самом начале лета: ссохшимся стебельком, у которого вместо мыслей сплошная вата. Лишь сейчас, когда ей намного лучше, становится ясно, насколько волшебную, целительную легкость, насколько глубокое умиротворение принесло ей избавление от стресса. Неужели и впрямь можно жить такой жизнью простой и ясной? Порой Саане кажется, словно она очнулась от долгой спячки. Весна прошла в вязком тумане бессмысленности и истощения.
Под конец Саана решает забежать в магазин за рожком мороженого, после чего устраивается поудобнее около хартольской каменной церкви и принимается за лакомство. Она достает телефон и лениво просматривает вакансии. С ужасом читает бесконечные требования работодателей такое впечатление, что фирмы сговорились больше не размениваться по мелочам и отныне подыскивают себе супергероев. Открыв «Фейсбук»[12], Саана тут же натыкается на пост бывшей коллеги: где-то ищут специалиста по коммуникациям. В информационное агентство на неполный рабочий день требуется специалист по связям с общественностью, человек, умеющий писать хорошие тексты, с опытом работы журналистом. Саана доедает мороженое и отваживается попробовать. У нее в окружении полно бывших журналистов, нашедших свое маленькое профессиональное счастье в информационных агентствах или на ниве контент-маркетинга. А чем она хуже? Пожалуй, Саана морально готова к трудовым подвигам. Другое дело, что на готовность эту в немалой степени влияют и оставшиеся на счете копейки.