Перед глазами же вставала та мрачная картина с демоном, пожирающим город.
Не то.
Не так.
Я потрясла головой и рог поскребла. Надо выбросить это из головы. Подумаешь приснилось дурное. И настроения нет? Тоже проблема. Бывает. И со снами, и с настроением. Тем более причина имеется, даже целых пять, одна другой краше.
Угораздило же ж.
Угораздило, призналась я себе со вздохом и выползла-таки из кровати.
За окном загорался рассвет.
Красиво, однако.
Горы. Солнце там, дома, я только мечтала в горы поехать. Или к морю. Или вообще хоть куда-нибудь, за пределы такого обычного, привычного и родного городка. Но денег хватало лишь на съем да самое необходимое. Даже премии, которые моя незабвенная начальница выписывала щедро, куда-то да уходили.
На нужды неотложные.
А тут вот
Стою. Любуюсь. Солнце поднимается из пропасти, огромный шар чистого золота, воплощение первозданной красоты и мощи. И смотрю, пусть даже от света глаза слезятся. Но я упрямо стою, вбираю каждую каплю этого вот
красиво как голос раздался будто издалека. Такой нежный, едва различимый. И я замерла.
Снова?
Красиво, согласился мужчина, склоняясь над ладонями девушки.
И я выдохнула.
Все-таки как-то это неудобно подсматривать. Будто я узнаю что-то, чего знать не должна бы, слишком личное, слишком близкое.
А эти двое
Её я узнала.
Тот, давно умерший Повелитель, и вправду был неплохим художником. Во всяком случае, свою супругу он изобразил весьма и весьма точно. А она красивая. Красивей, чем на том рисунке.
Бледное личико.
Глаза огромные, яркие, что те озера, как бы ни пошло звучало. И устремлены на мужчину. Только в них видится не любовь, а ожидание?
И снова это ощущение потусторонней жути.
Холодом по хребту.
Никак не привыкну к этому, её губы почти не шевелились, а в полупрозрачной оболочке тела клубилась тьма. И странно было, почему мужчина, этот вот опытный мужчина, который лучше меня все знает, не видит тьмы? Все кажется кажется, это не по-настоящему что я снова умираю и
И она умерла.
Не тело, душа. Давно уже. А тело осталось. И я это тоже вижу, а он почему-то нет. Хочется крикнуть, предупредить, но в его глазах столько любви, что губы мои склеивает немота.
К тому же это уже случилось.
Давно.
Очень давно.
И я лишь смотрю. На полупрозрачные пальцы, которые касаются щеки мужчины, оставляя на нем едва заметный след тьмы. На его, опьяненного, очарованного. На неё, понимающую, что будет дальше. И и ей все равно больно.
Но почему?
Если она тьма, то откуда эта боль?
Все уже, он обнимает её, столь бережно и осторожно, будто и сам боится, что она вот-вот истает. Все уже закончилось
Твои братья они порой так на меня смотрят. И Командор Лассар. Он хочет меня убить.
Ты ошибаешься.
Нет, она покачала головой. Я это чувствую. Просто когда ты рядом, он держится. А когда тебя нет он подходит. Близко так. И смотрит. Смотрит. Только смотрит, но я с ума схожу от его взгляда! Не уезжай!
Она хватается за его руки, будто ищет спасения. И столько отчаяния в хрупкой её фигуре, что даже мне становится жаль её.
Я умру, если ты уедешь! Они все они думают, что я должна была остаться там, в горах они они
Тише.
И Командор особенно он. Я знаю, что он тебе говорит! Что я одержима.
Мудрый Лассар.
И надо с ним поговорить. Он должен бы помнить. Такое хрен забудешь. И возможно, то, что сокрыто в его памяти, поможет мне разобраться в происходящем.
Он ведь говорил?
Он просто очень древний. И он видел, как рушилась Империя. Это оставляет свой след.
Его пальцы скользят по полупрозрачной щеке.
Вот и мерещится всякое. А братья поймут. Мы ведь все проверили, правда?
Полувздох-полувсхлип. И я сжимаю кулаки. Мужчины. Самоуверенные. Влюбленные. Бестолковые. Все и сразу. И вновь же, закричать бы, предупредить. Только он бы не послушал.
Наверное.
Они согласились, что в тебе нет тьмы а Лассар ему давно пора отдохнуть. На этот раз он слишком уж задержался.
Он не захочет уходить.
У него не будет выбора, сердце мое.
Сердце его билось в груди. И я сглотнула, потому что стук его, вдруг ставший громким-громким, вызвал странный голод.
Рот наполнился слюной.
А девушка сглотнула, будто будто и она тоже? Или это я слышу её голод? Твою ж точно свихнусь здесь. Спокойно. Дышим.
Стоим.
Смотрим.
Запоминаем. Все запоминаем. Мельчайшие детали. Мятый бархат платья. Двойные рукава с разрезами, сквозь которые выглядывает полупрозрачная ткань. Жемчуга в три нити. Сетка на волосах. И светлые локоны, что ниспадают на лицо. Восходящее солнце подсвечивает их, и складывается ощущение, что вся-то дева окутана светом.
Разве можно заподозрить в ней тьму? Правда, в глаза заглядывать не стоит. И тьма понимает. Прячется. Там, в самой глубине их.
Но ты вы ты ведь вернешься? снова дрожащий голос. Она говорит, словно задыхаясь. Отчаяние же выглядит таким до боли настоящим.
Обязательно, мужчина вновь склоняется к рукам. Я вернусь к тебе к нашему малышу.
При этих словах её лицо искажается, и я отступаю, ибо столько ненависти, столько ярости в нем, что мороз по коже.
Мы будем ждать тебя
обещание прозвучало слишком уж многообещающе.
А потом они растаяли.
И ко мне вернулась способность дышать, а заодно уж мыслить здраво. То, что я видела думай, Жора, думай не с неё ли все началось?
С этой вот хрупкой красавицы?
Тьма.
Зеркало что, к слову, стало с тем зеркалом? О нем Ричард говорил, но потом-то? После того, как его предок вернулся в замок?
Его уничтожили?
По логике должны были не совсем же они двинутые.
Послушай, я покусала губы и подумала еще, что надо бы собираться. Причесываться там и вообще себя в порядок приводить, а то ж принцессы.
И Ричард.
Послушай мысль ускользала. Раньше ведь до того они друг с другом не воевали, верно? Ричард рассказывал братья восстали на отца. И еще один погиб, а второй ушел. Потом с его собственным отцом тоже не все было ладно, как мне кажется
Я расхаживала по комнате.
Я не уверена, но
Замок заскрипел.
Не в этом ли дело? Не в ней ли? И ребенок! Конечно. Она родила. Об этом Ричард сказал. А еще, что ребенка не нашли и как его искали?
Наверное, весьма настойчиво, как иначе? Влюбленный мужчина, который вернулся и обнаружил, что возлюбленная его свихнулась и сожрала всех, кто был в замке.
Тут и самому крышей поехать недолго
Так. Он был не один. Братья Лассар или Лассара отправили куда там их отправляют, когда не нужны?
Стало вдруг тоскливо.
Он ведь живой, на самом-то деле. Лассар. И Ксандр тоже живой. Мертвый, конечно, но все одно живой. Стоп. Этак я и запутаюсь.
Они думают.
И чувствовать способны.
И что еще? Не важно. Только мнится, что нет ему особой радости пребывать там, куда его отправили. А значит, подло это было.
Ты должен знать, но молчишь? Почему?
Вздох.
И скрип.
Скрежет, больше похожий на мучительный стон. Будто кто-то там, внутри, пытается докричаться. А я не понимаю.
Не понимаю, я положила обе руки на стену. Прости, пожалуйста. Я очень постараюсь, но пока ты не можешь да?
Хлопок двери.
Вот, уже лучше, стена под ладонями оказалась теплой, даже горячей. Ты хороший Замок. И ты защищаешь хозяев. Пытаешься. Но нельзя защитить человека от себя самого. И ты ведь пытался сказать ему, да? Тогда, раньше? И Лассар. Только не послушали я с ним еще поговорю. Если, конечно, захочет говорить.
Надеюсь, что захочет.
И эту красавицу он должен помнить. А раз уж любви с ней не сложилось, то и защищать не станет. В теории.
Знаешь а ведь где-то должна быть книга? Вроде учета?
Книга учета Повелителей Тьмы.
Звучит.
Но начальница моя, дай ей Боженька здоровья, повторяла, что учет основа основ. Даже повелителей. Только объяснить надо внятно. А то, чувствую, нынешний замок до понимания сей премудрости не дорос.
Чтоб там перечислялось не знаю, кто родился. Когда стал Повелителем. И кто у него братья, сестры или да, сестер, вроде бы как не было. Хорошо. Братья. Что с ними стало