Выдра терпел – ждал, когда подойдет его время выйти и разобраться с
ситуацией, стукнуть по битку настолько слабо, насколько это вообще допустимо, оценить инерцию шара, понять, в чем подвох. Ожидание его
скрашивала попка Эмико – при каждом ударе девушка низко склонялась к столу и ее короткая, почти иллюзорная юбочка натягивалась и
поднималась, открывая для обозрения нижние части упругих ягодиц. Зрители, праздно обступившие стол, получали от зрелища удовольствие не
меньшее, чем сам Выдра, и это раздражало его. В конце концов именно он платил за выпивку и за весьма вероятный проигрыш, а эти бездельники
получили шоу на дармовщинку.
Выдра уже решил было, что партия слита, но Эмико, слава небесам, смазала удар и отошла от стола. Молча кивнула: бей, мол, омбре. Ситуация
дрянная, но не безнадежная: японке осталось забить два шара, а ему, Выдре – семь. На Земле, в кабачке «Лос Амигос», в котором Выдра играл
каждую пятницу по двенадцать партий, у девчонки не было бы ни малейших шансов. Но здесь, на Ганимеде, что-то было не так. И Выдре
предстояло выяснить – что.
Он нацелил кий в правый бортовой шар, сделал три коротких вдоха для концентрации… Шар самый простой, не положить такой в лузу – невозможно.
Автоматически скосил глаза влево – ага, биток уйдет сюда, дальше выход на полосатую девятку. И ударил. Точнее, не ударил даже – едва
коснулся белого шара. Гравитация… Здесь она ослабленная, нужно это учесть.
Шар лег в угловую лузу точно, иначе и быть не могло – по всем законам геометрии. Но вот чертов биток жизнерадостно взвился в воздух,
подскочив на десять сантиметров, описал дугу, перемахнул через борт и приземлился на пол.
– Двойной фол! – дружно крикнули зрители, число которых к этому времени перевалило за пятнадцать.
– О’кей, без проблем, – сказал Выдра, сжимая кулаки и с трудом преодолевая желание сломать кий о чью-нибудь голову. – Ваш ход, леди Эмико.
Что за чертовщина? Такое впечатление, что они играют не полновесными бильярдными шарами, а шариками для пинг-понга. Почему они так скачут?
Японская блондинка хорошо знала свое дело. Шары у нее были теми же самыми, но управлялась она с ними куда ловчее. Пять минут – и партия
закончилась. Черный лег в заказанную лузу, зеваки в очередной раз радостно завопили, Эмико щелкнула пальцами и сказала:
– Неплохо для новичка, омбре. С тебя пятьсот кредов. Закажи нам две «Маргариты» [3 - «Маргарита» – коктейль из текилы, ликера и сока.] и
продолжим.
– Я не новичок, – глухо произнес Выдра. – Я начал играть в пул лет за пять до того, как ты появилась на свет, детка. И еще вот что: ты
знаешь этих уродов, которые стоят здесь толпой, курят и орут прямо в мои нежные, привыкшие к тишине уши?
– Предположим, знаю, – сказала Эмико, уперев руку в бок, выставив вперед бедро и сощурив глаза.
– То есть, они твои знакомые, да?
– То есть да, знакомые. Ты имеешь что-то против?
– Имею. Скажи им, чтобы перестали по-скотски гоготать и отвалили отсюда. Я честно плачу за игру и не хочу, чтобы за мои деньги мне по-
лошадиному ржали в уши.
– Скажи им это сам.
– Ты не против?
– Не против. Половина из них – ужравшиеся европейцы, а вторая половина – тупые американцы. Я знаю их давно, и не менее давно они достали
меня.