А драться со шпаной мне не приходилось уже лет пятнадцать. И еще Ирина рядом…
– Курточка у тебя, мужик, приличная, – с издевкой объяснил тот самый, трухлявенький. – А я, видишь, мерзну… Сам снимешь? –
и цепко схватил меня за рукав.
Насколько мог резко, я ударил его носком сапога под коленку, он взвыл и скорчился. Это был мой первый и последний тактический успех. Потом
у что в следующую секунду я получил такой оглушительный удар по затылку… Если бы не шапка – тут мне и конец!
Отлетев к шершавой стене углового дома, ткнувшись в нее плечом и как-
то исхитрившись не упасть да еще и развернуться лицом к опасности, я увидел, что досталось мне от четвертого, неизвестно откуда вынырнувшег
о и поигрывающего массивными нунчаками на блестящей цепочке. И остальные двое (сопляка в болонье я не считаю)
приближались: один вытянул из рукава не то палку, не то полуметровый отрезок трубы, а второй щелкнул пружинным ножом.
Ситуация складывалась аховая, тем более что Ирина осталась от меня в стороне совершенно беззащитная.
И если судить здраво, проще всего было бы бросить им ничего для меня не значащую куртку вместе с остатком денег. Бросить и спокойно вернут
ься туда, где мы привыкли чувствовать себя суперменами и вершителями судеб мира.
Но меня уже забрало. Мало того, что в первый же выход в город меня разденет какая-
то мелкая сволочь и Ирина будет этому свидетельницей, да и с нее дубленку снимут, в лучшем случае, так ведь по большому-то счету –
бывшего товарища Сталина грабят! Это как назвать?
Уличную драку, внезапную и скоротечную, вспомнить и то бывает затруднительно, а тем более –
описать. Не будешь же, как в голливудском сценарии, перечислять все замахи, удары и финты.
Помню, что бросился на прорыв, чтобы прикрыть Ирину и с боем отступать до близкого уже подъезда. Получил сильный боковой удар палкой по ре
брам. Сам кому-то крепко врезал. Через пару секунд ощутил себя лежащим на тротуаре. В экспрессионистском ракурсе – снизу вверх –
увидел, как Ирина, имевшая неплохую, по ее словам, спортивную подготовку, сбила с ног того, что с нунчаками, и, прижавшись к стене, делает
руками жесты в каком-то «зверином стиле».
Сжавшись, я прикрыл коленями живот, что спасло от удара, который мог бы стать и последним.
Дальше вообще как блики фотовспышки. Вертящиеся перед лицом Ирины нунчаки, омерзительная кривая ухмылка замахивающегося палкой парня. Расп
ахнувшееся на третьем этаже дома напротив окно и головы любопытных в подсвеченном сзади прямоугольнике. И гулкий звук выстрела, оранжевое п
ламя перед стволом непонятно когда выхваченного из внутреннего кармана куртки пистолета.
И с этого момента время вновь пошло нормально. Пуля между лопаток бросила владельца нунчака мимо Ирины, на грязный и вонючий мусорный бак.
Он словно прилип к нему с раскинутыми для последнего объятия руками, а потом медленно стал оползать вниз. И дальше я не колебался. После в
ойны, Валгаллы и всего прочего обычных, естественных для мирного, законопослушного человека рефлексов у меня, оказывается, уже не было.
Тем более что занесенная над моей головой палка готова была раздробить череп или перебить позвонки. Состояния необходимой обороны не смог
бы отрицать самый суровый прокурор. Хотя уж о нем-то я совершенно не думал.
После первого выстрела спуск отжимается будто сам собой, без малейшего усилия. Еще одна вспышка, веер искр от не успевшего сгореть пороха,
и второй, выронив палку, постоял секунду-
другую, царапая пальцами грудь, будто не пуля туда попала, а раскаленный уголек залетел под рубашку.