Телка даже не обиделась:
Мы с тобой в ресторане вчера были, потом ты повел меня сюда.
Я был сильно пьян? вопрос был глупый, Павел уже знал на него ответ, но марку хотелось сохранить.
Во всяком случае, на ногах держался, пожала плечами она, входя под водяную струю душа, и с загадочной улыбкой добавила: И потом тоже был неплох.
Понятно, Павел задернул занавеску и вернулся на кухню, где уже шипел, закипая, чайник. Вид ее несомненно сексуального тела его почему-то сейчас не возбуждал. Видимо, запал прошел.
Закончив марафет, девушка появилась на пороге кухни и выжидательно сложила красивые губки бантиком.
Чего тебе? Павел сжал пальцами виски, пытаясь заглушить боль: Ах, да! Сколько?
Сто баксов.
Сколько?! удивился Павел, чуть окончательно не протрезвев.
Ты сам обещал, напомнила она с возмущением.
Ладно, черт с тобой. Сто так сто, махнул рукой Павел. Покопавшись в карманах брюк, он протянул ей деньги: Держи и проваливай.
Если понадоблюсь, звони, улыбнулась загадочно девушка и ушла.
Допив третью чашку кофе, Павел надел куртку, сунул в кобуру под мышкой пистолет и посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. На стекле красной губной помадой был написан номер телефона и имя: "Карина". Из-за надписи на него глядело его собственное измученное похмельем отражение.
Ну что, Паша? сказал он сам себе. Опять для тебя работенка? Когда ж ты ее бросишь-то?
И сам себе ответил:
Никогда.
В офисе его встретил Гена, коммерческий директор. Было время, когда они вместе гоняли мяч во дворе, когда на карате вместе ходили. С самого детского сада они были не разлей вода. Именно Генка позвал Павла работать у Санька. И Гена был единственным, от кого Павел никогда ничего не скрывал. Если бы кто-то надумал покопаться у Гены в мозгах, у этого исследователя уши в трубочку свернулись бы столько там было Пашиных секретов, один другого хлеще. Будь у них достаточно свободного времени, они бы и сейчас, может быть, расслабились у Гены в кабинете за бутылочкой-другой пивка и интepecным разговором, тем более, что Павлу это сейчас 6ыло жизненно необходимо, но Санька нельзя было заставлять ждать.
Да-а, Паша. Ты себя в зеркале-то сегодня видел? поинтересовался Гена, почесав в затылке и критически осмотрев товарища с головы до ног.
Знаю, знаю, отмахнулся устало Павел. Что, совсем плохо что ли? его лицо было исполнено безнадежности и скорби.
Хуже некуда, заверил Гена, сочувственно вздохнув.
Пить надо меньше, решил для себя Павел.
Гена ехидно хихикнул:
Я в чудеса не верю, и похлопал друга по плечу. Ладно, клоун, иди. Тебя Санек ждет.
Иду, отозвался Павел и прошел дальше.
В кабинете Санька уже были Федор и Силаев, вице-президент фирмы, со своей вечнонеразлучной папкой документов.
«Интересно, что он в ней держит?» уже в который раз подумал Павел. Будто прочитав его мысли, Силаев придвинул папку поближе к себе.
А-а, Паша, заходи! пригласил Санек, завидев Павла. Павел молча прошел и сел в кресло у стены.
Ты опоздал, с укоризной проговорил Санек, но тут же перешел на другую тему: Рассказывай, Дмитрич, поподробнее, чтобы ребята быстрее поняли.
Говорят, документы не все, надо доделать, кое-где подписать, проштамповать. Водителей нанять на транзит, ну и всякие шуры-муры, вы же понимаете, продолжил Силаев, покосившись на Павла.
Короче, надо кому-то ехать, подытожил Санек.
Надо, подтвердил Силаев.
Вот Федю с Пашей и пошлем, решил Санек.
Да это же любой и без нас уладит! Павел разочарованно отвернулся к окну. Я-то думал, правда, случилось что.
Любой да не любой, загадочно пробормотал Силаев, копаясь в своих бумагах.
Павел посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
Ладно, Паша, едем мы, и точка, вмешался Федор, отвлекая его от Силаева. Быстрее сделаем, быстрее освободимся. Не все же тебе сопляков пугать, которые и пушку-то держать не умеют толком.
Ну, насчет сопляков это ты загнул, примирительно сказал Санек. Сопляки вам не попадались даже когда ты еще под Пашиным началом ходил. Но я уже сказал: поедете вы. И не о чем спорить. Лады?
Выйдя от шефа самым первым, Паша пнул ногой первую попавшуюся кадку с фикусом. Ради такой дряни вызывать его?! Да Санек спятил!
Паша, не злись, тихо сказал Федор, подойдя к нему и тронув его за плечо. Если посылают нас, значит так надо.
Видимо, его уже проинструктировали о чем-то таком, чего Павел не знал, это вымораживало еще больше.
Ты что, серьезно?! заорал Павел, теряя терпение. Тебе не в облом бросать жену с сыном и ехать в соседнюю область оформлять бумаги? Почему не послать каких-нибудь шестерок пусть разгребают! Мы-то здесь при чем?
Мы работаем нам платят, ответил он. А моей жене спокойнее, если я езжу оформлять бумаги. Ей такая моя работа больше по душе, чем прежняя, когда приходилось каждую неделю затевать рукопашные с какой-нибудь мразью или детектива из себя корчить.
Федя, только ради тебя, сдался Павел.
Через два часа они уже сидели в машине и слушали последние инструкции начальства. Сам факт, что его величество шеф спустился лично их проводить, несомненно льстил, но заставлял задуматься о серьезности внешне безобидного поручения. Павел так и сделал. Его отсылали в Тьмутаракань, видимо, за его кабацкие похождения, потому что никому не хочется видеть своего начальника службы безопасности в состоянии хронического похмелья. Но вот в эффективности данной меры в своем отношении Павел очень и очень сомневался. Серую паршивость, угнездившуюся в его душе в последнее время, водка глушила хоть и временно, но очень удачно. А другого лекарства Павел не знал.
Три дня, больше не дам, предупреждал Санек. Третьего числа вы должны сидеть у меня в кабинете. За деньги отчитаетесь.
Смотрите с машиной поосторожнее, напутствовал Гeнa. Я этот джип только месяц назад купил. Даже полную страховку еще не сделал.
Мы его на руках носить будем, пошутил Павел.
Гена наклонился к окну и тихо сказал ему:
Паша, если что и проникновенно посмотрел на друга.
Все будет нормально, заверил его Павел. Ты же меня знаешь.
Вот именно, знаю, Гена вздохнул обреченно и отошел от машины.
пятница, 2 августа,
другой город
Чума поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и взглянул на Юрца. Тот внимательно рассматривал свою красивую морду в зеркале: не выскочил ли где случайно прыщик. Ему было двадцать два, но выглядел он солидно, на все двадцать пять, и одевался круто. Бабы на него западали буквально пачками, не успевал отбиваться, и Чума даже поначалу завидовал другану. Сменяться бы с Юрцом своей картошкой, которую он привык считать носом, и лопуховидными ушами, тогда бы не прикалывался над ним весь честной народ, и девчата смотрели бы поласковее. Но сейчас появилась у него одна подруга, которая искренне считала, что Чума (ее разлюбезный Витенька) лучший из всех, кого она знала. Чума смущался, но в душе был рад, что Юлька очень даже ничего так телочка каждый день не уставала мотаться за ним и трезвонить по всему городу, что через полгода они поженятся. Юрец, конечно, ржал до потери пульса, он сам с ней раньше встречался и теперь утверждал, что у Юльки затмение, если она в Чуме разглядела красавца. Но Чуме на Юрцовские шутки было наплевать. Что ни говори, а приятно, когда на твою девчонку на улице мужики оборачиваются, и даже Юрец красавец-раскрасавец не исключение. Ревности Чума не питал: Юльке верил, а это было главное.
Юрец, закончив свой каждое утро повторявшийся ритуал, лениво поковырял зубочисткой во рту, вычищая остатки завтрака, и, наконец, произнес своим мелодичным баритоном:
Где эти козлы пропали?
В этот момент из-за угла показались еще двое парней.
Вот они, падлы, зло прошипел Юрец, но тут же расплылся в улыбке: Привет, пацаны! Опаздываете