Это я, Колбовский, поспешно отозвался Феликс Янович. Не пугайтесь!
Аглая Афанасьевна, похоже, обрадовалась его приходу. Пережив краткое удивление, тут же пригласила в гостиную и принялась радушно хлопотать, накрывая к чаю.
Феликс Янович, меж тем, с интересом осматривал жилье старого друга.
Дом был большой и очень неуютный: словно бы строился как присутственное место, а не жилье, а потом случайно его заставили шкапами, кроватями, комодами и по ошибке заселили. Аглая Афанасьевна как могла пыталась создать подобие уюта: на окнах стояли круглобокие горшки с геранью и фиалками, а меж ними расписные глиняные фигурки, стол был покрыт вязаной цветастой скатертью, и, конечно, нарядный рушник обрамлял красный угол. Однако же эти дешевые вещицы, призванные создавать уют, вместо того навевали какую-то тоску.
Аглая Афанасьевна сама поставила на стол старый тусклый самовар и чашки, принесла сахар и густое, тягучее смородиновое варенье. Посуда у нее была простая, глиняная. Купец Рукавишников не жаловал баловства, вроде фарфоровых чашек, а саму Аглаю Афанасьевну куда больше занимала роскошь интеллектуальная, чем бытовая.
Признаюсь, мой друг, не ожидала вас увидеть, несколько смущенно заговорила Рукавишникова, разливая по-купечески густой чай. Мне казалось, вы не особо любите наносить визиты.
Да, вы правы, наверное, чем дальше, тем больше Феликс Янович нервничал, Но мы давно с вами не виделись, и я счел Хотя, нет, наверное, не стоит об этом Я
Он поднял беспомощный взгляд на Аглаю Афанасьевну, которая удивленно рассматривала его большими светлыми глазами такими же ясными и безмятежными как всегда. Но внезапно в ее взгляде мелькнуло понимание, и она охнула, прикрыв ладонью рот.
Боже мой! Кажется, я понимаю Феликс Янович, дорогой мой друг! За что мне опять эта напасть?! Неужели.. неужели вы хотели сказать, что влюблены в меня?!
В первый момент Феликс Янович растерялся до онемения, но уже через мгновение разум подсказал ему, что вывод Рукавшниковой не столь уж странен, учитывая его внезапный поздний визит и попытку невнятных объяснений его причины.
О, нет-нет! поспешно сказал он, беря себя в руки. Вы неправильно поняли меня! Я питаю к вам самые теплые чувства, но исключительно дружеские!
Слава Богу! Аглая Афанасьевна вздохнула и перекрестилась с искренним облегчением. Мне была бы невыносима мысль, что причиняю вам бессмысленную боль!
Ваши опасения справедливы, согласился Колбовский. Мой неожиданный визит в это время Да, я должен объясниться. Признаю, меня очень удивила ваша внезапная помолвка с господином Муравьевым.
Не только вас, мягко сказала Аглая Афанасьевна. Но она не такая уже внезапная. Вспомните мою переписку «до востребования». Мы с Алексеем Васильевичем уже почти четыре года наслаждаемся беседами друг с другом пусть и в письмах. Я давно поняла, что нашла родственную душу. Его приезд, как вы понимаете, не был случайностью. Мы встретились и все свершилось!
Да, понимаю, покачал головой Колбовский. Но вы позволите мне говорить откровенно?
Конечно, Феликс Янович. Вы же знаете, что ваша откровенность не может оскорбить, слегка рассеянно сказала Аглая Афанасьевна, размешивая варенье в чае.
Колбовский откашлялся, чувствуя нарастающую неловкость. Похоже было, что Аглая Афанасьевна ни о чем не подозревает.
Поведение Алексея Васильевича последнее время вызывает много толков, сказал Колбовский, а мне бы очень не хотелось, чтобы вы почувствовали себя обманутой в своих ожиданиях. Я очень рад, что вы так безмятежны, но все эти слухи
Слухи! Аглая Афанасьевна всплеснула руками и насмешливо посмотрела на него. Не ожидала, что вы, Феликс Янович, можете всерьез верить в слухи!
Я никогда всерьез не верю в слухи, но стараюсь верить своим глазам, вздохнул Колбовский, Аглая Афанасьевна, меньше всего на свете, я бы хотел вас ранить! Но, знаю по себе, что нет худшего проклятия и наказания от судьбы, чем наша слепота.
Понимаю, Аглая Афанасьевна перестала улыбаться. Вы беспокоитесь, думая, что я слишком слепа в своей любви? Что не замечаю как Алексей Васильевич флиртует с другими женщинами?
Флирт это пустяки, почти убежденно сказал Колбовский. Если это всего лишь флирт.
Да-да, Аглая Афанасьевна поправила шаль на плечах и покачала головой. Вы, как и Бурляк хотите предупредить меня. Рассказать, что Алексей Васильевич якобы увлечен этой дамой вдовой купца Клейменова. Что он постоянно бывает в ее обществе. Вы же об этих слухах говорили, верно?
Боюсь, это даже не слухи, возразил Колбовский. Вас никто не видит в обществе вашего жениха. Он же везде появляется с другой спутницей.
И что же? улыбка снова чуть изогнула тонкие губы Аглаи Афанасьевны и осветила ее сумрачное некрасивое лицо. Люди мыслят так ограничено!
С этим Колбовский не мог бы поспорить даже если бы захотел. Аглая Афанасьевна неожиданно рассмеялась легко и звонко, по-девчачьи.
Право же, Феликс Янович, вы говорите как Егорка! Он тоже все тревожится и пытается меня уберечь.
Какой Егорка?
Егор Мартынович Бурляк. Ну, вы помните, это сын приказчика, который служил у моего папаши, пояснила Рукавишникова, Он тоже без конца твердит, что Муравьев меня не достоин, что он сделает меня несчастной. Словно, Алексей Васильевич уже не сделал меня счастливой!
Бурляк с детства был близок к Аглае Афанасьевне, и, как подозревал Феликс Янович, был в нее когда-то влюблен. Однако же она либо близоруко проглядела его тихое чувство, либо не сочла достойным своего внимания. Бурляк был младше Рукавишниковой на пять лет, и для нее всегда оставался не более, чем младшим братом не слишком любимым и в меру надоедливым.
Думаю, это естественно, если друзья тревожатся за вас, осторожно заметил Колбовский.
Да, и я ценю это, поверьте!
Аглая Афанасьевна помолчала, помешивая чай крохотной ложкой из потускневшего серебра.
Я скажу вам, наконец, заговорила она. Вы мой друг, и мне хочется избавить вас от суетной тревоги. Понимаете, поэты это совершенно особый народ. Им свойственна такая чувствительность и ранимость, которая делает душу совсем тонкой, проницаемой для любого упрека, любого злого слова.
Возможно, не стал спорить Колбовский, хотя не был уверен, все поэты одинаковы в своей тонкости.
Алексей Васильевич много страдал в юности, продолжала Аглая Афанасьевна, от непризнания, от насмешек, от отвержения. Если бы вы знала его историю Я не имею права открывать этого, но поверьте мне на слово. Да, сейчас он выглядит таким уверенным в себе, таким беспечным.. Но это все подобно нарядному фраку, который он надевает перед выступлением. В душе он остается тем же раненым мальчиком, который безуспешно пытался доказать свое право жить так, как требует его душа.
Эти слова словно камень ухнули в колодец памяти Феликса Яновича, подняв всплеск воды в самых глубинных водах Доказать право жить так как требует душа? Мало кому Колбовский мог посочувствовать больше, чем человеку, бросившему такой вызов жизни. Почти всегда безнадежный, но один из самых благородных.
Он так долго страдал от непризнанности, что сейчас все эта слава для него не более, чем питательный бульон для голодавшего, продолжала Рукавишникова. Ему льстит восторг публики, внимание женщин. Но эта лесть помогает ему исцелиться от прошлого.
Понимаю, кивнул, наконец, Колбовский. Но, боюсь, этот голод не утолить так просто Если его не питает собственное творчество, то чужие восторги вряд ли способны это исправить.
Не нам судить об этом, мягко возразила Аглая Афанасьевна. Но я хочу, чтобы вы поняли его. Он нуждается в понимании. И защите.