Что же ты? Хозяин за дверь, ты гуляй не хочу, пошутил фабрикант и хитро подмигнул.
Нам это ни к чему, с некоторой даже обидой промолвил Тимофей. Мы по нашим маленьким барышням скучали.
Дядя Тимофей, а мы не скучали, влезла в разговор Танюшка, крутившаяся рядом.
Ещё бы вы скучали в деревне, милая барышня, поддакнул ей Тимофей. Да будь я на вашем месте, я бы оттуда ни ногой. Жил бы и жил, по грибы и ягоды ходил, да на речке купался. Он протянув руку, потрепал девочку по волосам.
Если нужно куда-то поехать, вы мне скажите, я отпущу, сказал Ухтомцев.
Один не поеду А вот когда женюсь, так сразу и поедем к родне, вместе с женой, добавил он, хитро подмигивая.
Неужто поладили? догадавшись о ком речь, ухмыльнулся хозяин. В доме все знали о давней сердечной привязанности Тимофея к Арише, которая стояла около Даши и что-то ей объясняла.
Круглое розовощекое лицо Тимофея расплылось в счастливой глупой улыбке.
Куда она денется, уговорил, самодовольно промолвил он.
Вот это правильно. Справите свадьбу и поезжай, сказал Ухтомцев и одобрительно похлопал Тимофея по плечу.
И эта намечающаяся свадьба его работника оказалась еще одной приятной новостью, порадовавшей Ухтомцева после того, как он вступил на собственный двор.
Мы баньку для вас истопили. Не изволите ли принять с дороги-то?
Уже нет, скоро брат должен приехать. Вы нам ее лучше завтра изобразите. И принесите мне чистую пару, пойду сполоснусь, сказал Иван Кузьмич, останавливаясь с Тимофеем возле крыльца.
Ольга Андреевна приказала Даше идти в дом и дожидаться дальнейших распоряжений. Та кивнула, подобрала поставленный на песок туго набитый чемодан и корзину с домашней провизией и пошла вслед за Аришей.
А Ольга Андреевна направилась по дорожке к летней кухне, желая поскорее узнать, что там готовится на обед. Когда она уже возвращалась оттуда, её вдруг окликнула Ариша, выглянувшая из-за кустов сирени с заговорщическим лукавым видом.
Ой, Ольга Андреевна, голубушка. Можете подойти? Дело есть, очень важное, быстрой взволнованной скороговоркой затараторила она. Мягкий южный акцент сразу выдавал её малороссийское происхождение. Вишнёвые выразительные глаза Ариши блестели от возбуждения, вызванного значимостью и таинственностью происходящего.
Что случилось, Аришенька? Ольга Андреевна остановилась.
Петр Кузьмич здесь! выпалила та припасённую для хозяйки страшную новость и замерла на полуслове.
Хозяин видел? моментально сориентировалась та.
Ариша помотала головой:
Пока нет.
А где же он?
В сарае. Он к нам сегодня вместо Архипа за молоком пришел. А как узнал, что вы возвращаетесь, решил дожидаться. Мы его пытались выпроводить, да разве же выставишь. Сказал, что ему нужно срочно вас повидать по какому-то важному делу, Ариша замолчала, перевела дыхание и вновь зачастила: Ой, Ольга Андреевна! Вы бы его видели, какой он стал худющий, страшный, не приведи Господь! Да вы и сами увидите, поймёте.
Трезвый? сухо прервала Аришину речь хозяйка.
Да.
Это хорошо. А теперь ступай к нему и скажи, что я приду, как только смогу. Пускай подождет и никуда не выходит. Только бы сам его не увидел, озабоченно прибавила она и удивленно приподняла бровь. Ну, и чего стоишь?
Уже бегу, Ольга Андреевна! радостно кивнула Ариша и сорвалась с места. Мелькнула цветной косынкой и скрылась за кустами сирени.
6
Петр Кузьмич дожидался Аришу, пребывая в страшном нетерпенье. Это был ещё довольно молодой человек, но выглядевший старше своих тридцати лет. Ночные кутежи и запои сделали черное дело, оставив на его одуловатом от пьянства лице характерные следы. Ростом он был очень высок, но тощ, как жердь. В плечах Петр Кузьмич был узок, в спине сутул. Весь его суетливый дергающийся облик с беспокойным блуждающим перед выпивкой взором, заостренным носом, сухими губами, которые он постоянно облизывал, прилипшие к костлявому лбу волосы и жиденькая неопрятная поросль на маленьком подбородке при первом же взгляде выдавал в нём сильно пьющего человека.
Они уже неделю брали в долг в доме у брата Ивана молоко. Свою корову Белобочку доить было нельзя через два месяца она должна отелиться.
Забирая молоко и узнав из разговора с работниками, что хозяин с семьей уже сегодня возвращается с дачи, он неожиданно для себя почему-то обрадовался этой новости и почувствовал облегчение. Хотя и был сильно обижен на брата.
Была ли тому причина, что он уже давно не видел родни, невестки, к которой относился тепло и по-дружески, впрочем, как и она к нему, или же эта радость возникла в нём из-за того, что после сердечного приступа, едва не отнявшего жизнь, и приступа белой горячки он как-то по-особенному ценил теперь жизнь, а особенно тех людей, что всегда принимали искреннее участие в его судьбе. Или же он вдруг почувствовал себя совершенно другим человеком: обновленным, свободным от алкоголя, об этом он в этот момент не рассуждал, не искал причин и объяснений. Но собравшись порвать с прошлым и висящими на нем долгами, он намеревался, не откладывая в долгий ящик, просить Ольгу Андреевну в последний раз дать ему денег взаймы, чтобы успеть до приезда матери рассчитаться с кредиторами. И поэтому, пока он возвращался домой с молоком, все больше хотел повидать свою невестку, услышать её ободряющие слова, произнесенные тихим грудным и ласковым голосом, которым могла говорить только она. Как будто бы в этом голосе Ольги Андреевны скрывалась для него обетованная земля, его Палестина, до которой ему обязательно нужно было добраться и прикоснуться, ощутив под ногами твердую почву, и вдохнуть в себя их силу, крепость и волю. Но главное, к чему он неосознанно стремился и что могла подарить ему Ольга Андреевна, это безоговорочное и щедрое материнское сострадание и утешение.
На мать в поисках утешения и денег рассчитывать Петр не мог, та на него была сильно обижена. На брата Ивана по тем же причинам тоже, и из-за ссоры. Брата он подло обманул, одолжив у него две тысячи якобы под покупку у купца Фирсова выездных лошадей в подарок для матери, а сам их бессовестно пропил.
Он отнес молоко и вернулся обратно, и в ожидании приезда брата с семьей, стал помогать Тимофею Сергеевичу. Наколол дрова, помог растопить баню. Потом стоял на огороде и сжигал собранные в кучу сорняки и пожухлую свекольную и морковную ботву, вспоминая, из-за чего поссорился с братом.
На лошадей для матери я тебе деньги дам. Хотя, Петька, ты и вышел у меня из доверия. Деньги когда мне вернешь? спросил у него Иван.
В полгода рассчитаюсь, заверил он его.
Спустя месяц брат заехал к матушке. Его не было дома. И за самоваром брат узнал от матери, что Петр так и не купил лошадей, а вместо этого безбожно пил целый месяц.
И откуда он только деньги нашел, просто ума не приложу! Уж я от него и сейф запираю, а все равно находит. Боюсь, как бы его кто-нибудь из той компании в какое худое дело не втянул. Такие вещи, сам знаешь, происходят быстро. Да и охочие до чужого добра люди всегда найдутся, посетовала огорченная Александра Васильевна.
Это я ему, дурак одолжил. Не ожидал, что снова надует. Хотел, как лучше, да видно не в этот раз А ведь сказки-то какие он мне рассказывал, что хочет тебе лошадей на выезд новых купить! возмущался Иван.
Может и хотел Он меня про этих лошадей спрашивал, да я ему запретила. Не хотела тратиться. Вот он и решил, коли не нужно, то почему бы на эти деньги ему не погулять, То-то он от тебя в прошлый раз воротился довольный. За ужином про этих лошадей спросил и все про тебя да про внучек сказки мне баял. Пил-то он на них Эх, Петр, Петр! Что же мне с тобой делать? негодуя, покачала головой Александра Васильевна.