Который что? Нет, это когда А-а. Он остановился и тихо захихикал. Ну, так получилось, что я лежу на боку, так что, наверное, в данный момент я и тот и другой. Но, в целом, это скорее пейзаж в противовес жилому или коммерческому помещению, чем пейзаж в противовес портрету.
Как ты проектируешь ландшафт? спросила она. Не раздаешь же ты в самом деле команды вроде «вон там поставьте еще одну гору» или «давайте с того края опустим небо на пару дюймов».
Ты удивишься. Однажды я перевез озеро.
Как?
Понятия не имею. Этим занимаются инженеры-гидрологи. Я просто показал на него и сказал: «Кажется, оно перекрывает доступ к оленьему парку».
Не понимаю, это делает тебя крутым и сильным или каким-то менеджером среднего звена?
Если честно, сказал он ей с грустью, которую она сочла располагающей, я тоже не понимаю.
Розалина переместилась к краю кровати и посмотрела вниз. Она различала его очертания он лежал на боку, как статуя лежащего императора, и смотрел на нее. Его лицо было загадкой теней в свете звезд.
Но тебе ведь нравится?
Нравится. Она не видела его взгляда, не могла разглядеть глаз, но в голосе чувствовалась напряженность, которая напомнила о поздних ночных разговорах, когда она училась в университете.
Это как с выпечкой. Приходится балансировать между техникой и творчеством. Я имею в виду, что нет смысла прокладывать в парке дорожку, которой не хватает ширины, чтобы по ней могли пройти два человека с собаками.
Так ты организовываешь комические ситуации?
Прости, не понял?
Останови меня, если стану изъясняться слишком сложно, но это когда два человека знакомятся милым образом.
И часто такое случается? спросил он. Из-за тебя мне кажется, что я неправильно знакомлюсь с людьми.
Так и есть. Она мысленно улыбнулась. Потому что, когда гуляешь с собакой, постоянно случается так, что кто-то идет в другую сторону по слишком узкой тропинке в парке. Ваши поводки запутываются, и тогда, в зависимости от того, в каком фильме ты находишься, говоришь: «Ну надо же, простите», а она отвечает: «Да что вы, ничего страшного», но все знают, что вы втайне хотите переспать. Или же ты говоришь: «Эй, осторожно, леди», а она отвечает: «Живее, мистер», и все будут знать, что вы втайне хотите переспать.
Он снова засмеялся, и Розалина позволила себе немного погреться в приятном ощущении. Нельзя заставить кого-то так смеяться, если ты не блещешь остроумием, не нравишься или не сочетаешь эти два фактора.
А если у меня собаки нет?
Тогда ты попал не в то кино.
Или, добавил он, проектирую не тот парк.
Да, в следующий раз стоит это продумать.
А надо ли? спросил он. Что еще мне стоит учесть?
Вращающиеся двери, за которые цепляются пальто. Совершенно плоские фонтаны, которые неожиданно вырываются из бетона. И обязательно спроектировать все лестницы так, чтобы по ним было очень трудно спуститься на каблуках, не сломав их и не упав. Это было бы идеально.
Ты намекаешь, это был такой полушутливый тон, который требовал поднятых бровей, чтобы я намеренно проектировал пространство так, чтобы женщинам было сложнее по ним передвигаться?
Ну, а как нам еще знакомиться?
Не знаю. Всегда можно дождаться шанса на заброшенном вокзале. Или так, или через «Тиндер».
Выберу вокзал. Никто не притворяется на десять лет моложе, чем есть, и приходит меньше мерзких сообщений. И все-таки, быстро продолжила она, отчасти из искреннего интереса, отчасти чтобы оттянуть неизбежные вопросы о себе, что привело тебя из архитектуры в «Пекарские надежды»?
Она услышала, как он перевернулся на спину и издал тихий, слегка насмешливый стон.
Ты подумаешь, что я банальный.
Да, я ведь знаю кучу ландшафтных архитекторов, которые пекут торты на телевидении.
Честно говоря, с моей стороны это прозвучит ужасно, как проблемы стран первого мира. Я просто Он замолчал, а затем заговорил снова. Считаю свою работу очень полезной, и боюсь, не знаю, как объснить, чтобы не показаться хвастуном, что достиг довольно многого из того, чего хотел достичь в жизни. Но порой спрашиваю себя: а есть ли что-то кроме этого? Что-то, что я упускаю?
Все это было очень знакомо Розалине, хотя и совсем по иным причинам.
Я не считаю это банальным. Думаю, это нормально. То есть надеюсь, что это нормально, потому что чувствую себя так все время.
Уверен, что зря, обнадеживающе ответил он. Но мне кажется, что это в общем, я предполагаю, что такова опасность образования. Оно учит, каким огромным может быть мир, но его нельзя охватить полностью. Конечно, гости на той свадьбе вряд ли много в этом понимают. Они вполне довольны абонементами на «Манчестер Юнайтед», телевизорами с большим экраном и возможностью время от времени свистеть женщинам с вершины строительной площадки.
Ох, и не говори. Однажды, когда мне было лет восемнадцать, мне свистнул один мужчина. Я остановилась, повернулась и сказала: «Ну, давай, найди смелость подойти». А он очень обиделся и сказал: «Спокойно, милая, я женат». Как будто это я перегнула палку. Она издала обиженный вздох, который сдерживала с десяток лет. Победить это просто невозможно.
Как по мне, ты выиграла. Его голос в темноте был полон одобрения. Он пытался заставить тебя чувствовать себя никчемной, а ты обернула это против него.
Раньше Розалине казалось, что тот мужчина решил показать ей, какая она никчемная. Она попыталась его остановить, но он все равно победил. И даже сейчас она была уверена, что, когда она ушла, строитель с его приятелями смеялся над тем, какая она отчаявшаяся шлюха. Но версия Алена ей нравилась гораздо больше.
К сожалению, размышления о социологических проявлениях гендерно обусловленной реакции строителей из истории о стройке отвлекли Розалину ровно настолько, чтобы Ален успел заговорить.
Такое ощущение, что мы уже вечность говорим обо мне, и хоть я не свищу тебе со стройплощадки, неловко осознавать, что это довольно грубо и несколько по-сексистски.
Нет, нет, все в порядке. Рано или поздно это должно было случиться, не так ли? Мне очень интересно тебя слушать.
Расскажи мне о себе, Розалина-эм-Палмер.
А вот и вопрос, такой же неизбежный, как изменение климата.
Что рассказать?
Ну, можно начать с того, чем ты занимаешься, когда не торчишь на вокзале.
Розалина открыла рот и снова закрыла. Сказать что-то близкое к правде вдруг показалось ей невозможным. Ведь перед ней был человек остроумный и уверенный в себе. С опытом, мнением и интересной карьерой, которой увлечен. И кажется, считающий, что Розалина похожа на него. Что она принадлежит к его миру, где чувствуешь, что добился всего, что задумал, где озера перемещаются по мановению руки, и при этом есть время участвовать в конкурсе выпечки на национальном уровне. Как ей сказать, что она забеременела в девятнадцать, бросила университет, работает продавцом на полставки и, с периодичной успешностью справляется с воспитанием восьмилетнего ребенка? И что, черт возьми, это все говорит о ней как о личности? Она бы не променяла Амели на все дипломы и возможности в мире, но сейчас не могла заставить себя признаться в существовании дочери.
Я студентка, ответила она ему.
Тревожная пауза.
Ну, надо же. Я такого не ожидал.
Взрослая студентка, уточнила она, сразу уловив в его голосе тон «Черт, я нарвался на несовершеннолетнюю».
Ох, слава богу. Он нервно выдохнул. Я считаю, что делить комнату с женщиной, с которой только что познакомился, это одно. Но если с женщиной, которая только окончила школу, можно оказаться на третьей странице «Дейли мейл».
Кажется, услужливо сказала Розалина, третья страница обычно предназначена для фотографий женщин в откровенных нарядах. Как растлитель ты, вероятно, оказался бы на четвертой странице.