Мистер Браун, раздался в трубке ее скрежещущий голос, вы когда привезете Маркуса?
Мадам Кринж, мы с вами уже второй раз разговариваем на эту тему, стиснув зубы, произнес я, сначала решите проблему с подъездом, потом требуйте дисциплины.
Маркус должен быть к началу занятий, у него назначена встреча с психологом.
Зачем ему психолог? насторожился я.
Хорош отец, огрызнулась она, у сына навязчивые мысли о сестре, а он даже не знает. Привезите ребенка, а с ним уже разберутся специалисты.
Она бросила трубку, а я попытался сдержаться, чтобы не выругаться вслух. Когда машины в очередной раз встали, я повернулся к Маркусу и как можно дружелюбнее спросил:
Звонила мадам Кринж, она говорит, что ты веришь в то, что у тебя есть сестра.
Маркус сильнее сжал игрушку и продолжал смотреть в окно. Но через минуту все-таки повернулся.
Ты не будешь меня ругать?
Конечно, нет.
Иногда, когда ты или мама на меня кричите, я чувствую, что мне очень одиноко. И что раньше со мной был кто-то, кто оберегал меня.
Я улыбнулся.
Оливия всегда защищала тебя. Она держала тебя за руку и прижимала к себе, гладила по голове и целовала в лоб.
Маркус провел рукой по лбу и посмотрел на нее, затем смахнул что-то с носа.
В нос, она целовала меня в нос.
Ты помнишь? повернулся я к сыну. Ты помнишь Оливию?
Нет, он снова отвернулся к окну.
Сзади уже сигналили машины, пришлось отвернуться и подрулить к входу в детский сад. К нам сразу подошла мадам Кринж и еще одна незнакомая мне женщина. Я стал отстегивать Маркуса, он обнял меня за шею и прошептал:
Я никому не скажу про сестру, тут же отпустил меня, его руку схватила директор и повела прочь.
Пока я ехал на работу, в голове крутились мысли. Он знал о том, что Оливия была, он помнил ее, но боялся сказать. Значит, я не сошел с ума, есть люди, которые помнят ее. Остается продолжить поиски, может быть, из взрослых кто-то помнит ее. Припарковавшись на служебной стоянке, я прошел в проходную, отметив, что неизменные старушки, напавшие на меня в кабинете, продолжают свою слежку из-за кустов. Их белые ночнушки просвечивали сквозь зелень листвы, двигаясь вровень со мной вдоль дорожки. Я остановился, они тоже замерли. Залез в кусты, раздвигая колючие ветки руками, подошел прямо к ним.
Доброе утро, дамы, улыбнулся я, будучи начеку, ожидая от них всего, чего угодно, шпионите?
Следим, выдала седовласая старушка.
Давно следим, заметила вторая.
Можно узнать причину вашего интереса к моей персоне? В прошлый раз разговор у нас не задался.
Мы радуемся каждой твоей потере, хихикнула первая, смотрим, как тебе становится хуже.
Это придает нам сил, поддакнула вторая.
Больше они не сказали ни слова, продолжая стоять и смотреть на меня. Я вылез обратно на дорожку и пошел в свой кабинет. Переодевшись в халат и отметив, что до начала приема еще пятнадцать минут, открыл окно и вдохнул жаркий летний воздух. Скрипнула дверь, и в кабинет вошел Ларри.
Как дела, как настроение? Готов к тяжелому рабочему дню?
Всегда готов! отсалютовал я ему. Что на сегодня у нас интересного?
Ворчливые старушки, ворчливые старики, привередливая родня. Надеюсь, у тебя дома все устаканилось?
Я махнул рукой, подошел и сел за свой стол, Ларри примостился на ручку клиентского кресла.
Ты все еще ищешь свою дочь?
Ларри, не начинай.
Только как твой друг, я прошу, чтобы ты вернулся в реальный мир. Кто, как ни я, скажет, что ты сбрендил не по-детски?
Мне об этом сказали все кому не лень, Лора так каждые десять минут напоминает.
Твоя жена хоть и дура, но тут права. Не знаю, что на тебя так повлияло, прыжок с парашюта или размозженный череп того бедолаги, но головой ты точно тронулся.
Ларри, заткнись, пока это плохо не кончилось.
Плохо уже кончилось. Верить в то, что откуда ни возьмись, у тебя взялась дочь, да еще старшая, да еще от жены, которая не помнит, что ее рожала это шиза, дорогой. Про это наша мымра еще не знает, а как узнает турнет тебя с работы пинком под зад так, что в вытрезвитель не возьмут. Не придешь в себя останешься без всего того, что нарабатывал годы: семья, репутация, работа.
Если ты сейчас не остановишься, я набью тебе морду.
Да набей, если тебе легче станет! Пусть я буду с фингалом под глазом, чем ты в психушке. Я о тебе забочусь, дурак ты! Скажи, что дочь это лишь твои причуды.
Здесь я уже не выдержал, сорвался с кресла, перепрыгнул через стол и со всей силы врезал Ларри по скуле. Голова его дернулась, кресло опрокинулось, и он перекувырнулся через голову, отлетев к шкафу. Я не мог остановиться, подбежал к нему, схватил за полы халата, рывком поднял на ноги и врезал еще раз. Ларри даже не пытался сопротивляться, всхлипывая и пытаясь утереть нос рукавом в те секунды, пока я готовился к новому удару. На шум прибежала Стелла, завопила как ненормальная, стала хватать телефонную трубку, что-то кричать в коридор.
Я помню только кровавое месиво вместо лица Ларри, голову, которая болталась будто на ниточке, охранников, которые оттаскивали меня, заламывали руки, укладывали лицом в пол. И кожаные полусапоги с ажурной каймой по краю. Меня подняли и затолкали в полицейскую машину, пристегнув наручниками к стойке. Я сидел на заднем сиденье машины, смотрел на свои окровавленные руки и пытался понять, как я, обычный социальный врач, мог избить лучшего друга. Я закрыл глаза и провалился в жуткую черную тишь.
3.1
Очнулся оттого, что меня вылили холодную воду. Я замотал головой, пытаясь увернуться от струи, прикрыть голову руками, но наручники не дали даже дотянуться до лица.
Какого черта?! рявкнул я, отбрыкиваясь.
Ответом мне был женский заливистый смех. Поток воды прекратился, и я смог рассмотреть ее. Лилит стояла около открытой двери машины, одетая в обтягивающую униформу полицейского, волосы, завязанные в хвост, подчеркивали острые черты лица.
Очнулся?
Где я?
Задний двор моего дома, кивнула она в сторону.
Я посмотрел в сторону. Машина стояла среди розовых кустов, пышно цветущего лилейника, от машины к небольшому двухэтажному дому вела каменная дорожка.
Зачем? я подтянулся к рукам и стер воду с лица.
Мне показалось, что камера будет не лучшим местом для тебя.
Лучше устраивать мне водяные пытки в машине?
Она повертела в руках пустую бутылку с водой.
Если обещаешь не делать глупостей, я тебя отстегну.
Я усмехнулся.
Ты всем преступникам так говоришь?
Не всем, она достала из кармана ключи и отстегнула наручники, но ты особый случай. Таких ненормальных я еще не встречала.
Потер затекшие запястья и посмотрел на нее снизу вверх.
То есть социальные медики обычно так не поступают?
Не обольщайся, морды бьют не только врачи, но даже священники. А вот тех, кто ищет своих несуществующих детей, я еще не встречала.
Почему не сдала меня в психушку? Там таких полно.
Ты не псих, серьезно посмотрела она на меня. Или ты сам себя убедил настолько, что искренне веришь в это, либо дочь у тебя была. Не смотри на меня так, пойдем в дом. Ты вперед.
Я вылез из машины и пошел к дому, отмечая, что одной рукой она достает ключи, второй держится за кобуру. Отступив на шаг в сторону перед дверью, я дал ей открыть дом и первым вошел.
В просторной комнате стоял диван, большой круглый обеденный стол, барная стойка, разделяющая кухню и гостиную, на второй этаж вела винтовая лестница. Я сел на диван и сложил руки на коленях, показывая, что не собираюсь делать резких движений. Лилит прошла на кухню и включила кофеварку.
Выглядишь отвратительно, повернулась она ко мне. На втором этаже есть душ, полотенца лежат там же.
Сначала я не понял, что она от меня хотела, и продолжал сидеть на диване. Но она еще раз повторила про душ, и я стал подниматься на второй этаж. После того, как я сорвался на Ларри в кабинете, я плохо понимал, что делаю. Пропажа Оливии, смерть на аэродроме, избиение друга, а теперь то, что я иду в душ в доме полицейского, которая должна была упечь меня за решетку уже ничего не казалось мне экстраординарным.