И если капитан Быков все-таки выдерживает роль идола, бога и царя космических пространств, то инфернальный Юрковский и несчастный (в «Стране Багровых Туч») Дауге здесь, в «Пути на Амальтею», предстают полукомическими персонажами, патологически жадными до приключений и постоянно занимающимися поисками полутораметровой марсианской ящерицы Варечки, которая даст фору любому земному хамелеону; а нежная привязанность ко всем без исключения делает штурмана Михаила Антоновича Крутикова ближайшим родственником чеховской Оленьки Племянниковой.
В комически трогательной атмосфере, царящей на «Тахмасибе», герои предстают не столько в профессиональных ипостасях, сколько в ипостасях человеческих.
Эту атмосферу не разрушает персонаж, комический до кончиков ногтей: маленький восторженный француз-радиооптик Шарль Моллар привносит в повесть мягкую юмористическую ноту.
Да и комические диалоги героев, которых должен спасти экипаж «Тахмасиба» от голодной смерти, при всей серьезности задачи «Тахмасиба», снижают степень драматизма ситуации:
« Вы очень скучаете по Земле? робко спросила Зойка. <>
Очень, ответила Галя. И вообще по Земле, Зоенька, и так хочется посидеть на траве, походить вечером по парку, потанцевать <> И носить платье, а не брюки. Я ужасно соскучилась по обыкновенной юбке.
Я тоже, сказал Потапов.
Юбка это да, сказал Козлов» [10;372].
И причина надвигающейся трагедии голодной смерти обитателей Амальтеи подается не в надлежащей пафосной тональности: вот как сочувственно-дружелюбно повествуется о грибке-вредителе, уничтожающем содержимое продовольственных складов:
«Это очень интересный грибок. Он проникает через любые стены и пожирает все съедобное хлеб, консервы, сахар. Хлореллу он пожирает с особой жадностью. Иногда он поражает человека, но это совсем не опасно. <> Зато продовольствие они [грибки Н.С.] уничтожают в два счета» [10;349].
Комическое снижение значимости задания экипажа неслучайно.
Если в «Стране Багровых Туч» дело было главным, то сейчас авторы пристальнее всматриваются в человека.
В «Пути на Амальтею» мы найдем тот же прием, что и в предыдущей повести соседство изображения ограниченности форм бытия и изображения преодоления этой ограниченности.
Но в «Стране Багровых Туч» порядок был такой: ограничение, предел, граница, через которые нельзя переступить, и тут же хвала героям на наших глазах совершается прецедентное преодоление.
В «Пути на Амальтею» порядок изменяется, герои преодолевают ограниченность форм бытия: они совершили ряд открытий (метеоритное кольцо вокруг Юпитера, розовое излучение, кладбище миров), но им предстоит погибнуть (смерть как предел).
Во имя чего авторы осуществляют это изменение?
Смертельная опасность, коснувшаяся героев, меняет пафос произведения: если в начале повести события подавались в шутливо-комическом ключе, то сейчас нарастает степень драматизма, вплоть до трагичности.
(Через десять лет подобная эволюция пафоса будет воссоздана в «Отеле «У Погибшего Альпиниста»).
В «Пути на Амальтею» авторы впервые внимательно вглядятся во всплеск человеческого отчаяния.
И это пристальное внимание утвердит как ценность жизнь не ради общего дела, а ради самой жизни, то есть впервые будет увидена индивидуальная человеческая жизнь как нечто ценное само по себе:
«Жить, подумал он [Юрковский Н.С.]. Жить долго. Жить вечно». Он вцепился обеими руками в волосы. Оглохнуть, ослепнуть, онеметь, только жить. Только чувствовать на коже солнце и ветер, а рядом друга. Боль, бессилие, жалость. Как сейчас. Он с силой рванул себя за волосы. Пусть, как сейчас, но всегда» [10;401].
Даже преодоление ограниченности форм бытия в этой повести трактуется так: техника должна подчиниться человеческой воле в нарушение всех рациональных законов:
« Есть шанс, сказал Быков.
Михаил Антонович выпрямился и шумно перевел дух. Жилин глотнул от волнения.
Есть шанс, повторил Быков. Но он очень маленький. И совершенно фантастический» [10;396].
Этот фантастический шанс героям дарует не кто-либо или что-либо, а их собственная воля к жизни.
Внимание к человеческой душе, проявляющееся в поиске Героя, приведет к поиску средств обрисовки персонажей вплоть до намеренного заимствования.
Вот как сразу же после аварии авторами выписывается Быков:
« <> Иван! заорал он [Быков Н.С.].
Да? откликнулся Жилин, заторопившись.
Ты все возишься?
<>
Было слышно, как капитан идет к нему, пиная пластмассовые осколки.
Мусор, бормотал он. Кабак. Бедлам» [10;392].
Не правда ли, сразу же вспоминаются некоторые из особенно уверенных в себе героев А. Дюма?
С субъектной организацией в «Пути на Амальтею» по-прежнему проблемы: стрелка компаса мечется от зоны сознания одного к зоне сознания другого героя, но причина этой неопределенности уже не та, что была в «Стране Багровых Туч».
Сейчас идет осознанный поиск не просто героя, а человека, которому можно доверить индивидуальное освоение мира (не коллективное покорение космических пространств, а индивидуальное постижение законов существования мира).
Так, без форсирования, постепенно, определяется герой.
И стрелка субъектной организации останавливается на зоне сознания Ивана Жилина, маргинального, казалось бы, персонажа.
В работе «Бриллиантовые дороги» Сергея Переслегина мы находим следующие строки: «Сама по себе повесть интересна лишь тем, что в ней рассказывается о молодости Ивана Жилина, фигуры, несомненно, загадочной и даже трагической» [11;16].
Но «Путь на Амальтею» важен и самим поиском Человека, который стоит того, чтобы его глазами видеть мир, его руками делать Дело.
Поиск Человека значительный и неотъемлемый процесс художественного мира Стругацких.
Впоследствии повесть «За миллиард лет до конца света» будет посвящена поиску Человека, способного взять на себя тяжесть ответственности за человеческие знания, превзошедшие дозволенные некими силами рамки.
А роман «Отягощенные злом» станет поиском Человека, которому можно доверить людское сообщество.
В целом небольшая повесть «Путь на Амальтею» представляет для авторов экспериментальную площадку: отыскиваются возможности перехода одной эмоциональной тональности повествования в другую (комической в драматическую) и при этом осваивается кольцевая композиция, привносящая в начало и финал произведения интонацию величественной саги.
В повесть вводится утрированно игровой элемент, к месту оказывается даже мальчишеский ход писателей (в финале повести выясняется, что мифически далекий ученый Кангрен, создавший теорию строения Юпитера, и есть директор «Джей-станции», которую спасает от голодной смерти «Тахмасиб»).
В атмосфере эксперимента-игры происходит неспешное изменение представлений авторов о том, что следует преодолевать их героям.
Эти поиски найдут логическое продолжение в романе «Полдень, XXII век».
Глава 3. Путь к иным планетам движение человека к самому себе
В романе А. и Б. Стругацких «Полдень, XXII век» планета Земля XXII века предстает истинно родным домом, который населяют умные, доброжелательные, всегда очень занятые и очень этим довольные люди.
На планете Земля в XXII веке решена проблема питания: всю планету обеспечивают почти сто тысяч скотоводческих и двести тысяч зерновых ферм, позволяющие, помимо всего прочего, вести интенсивные научные исследования.
Эмбриомеханика дает землянам возможность в любых условиях, на любом сырье создавать любую конструкцию, заданную программой.
Самодвижущиеся дороги, связывающие многие города, не потребляют энергии, самовосстанавливаются, и будут существовать до тех пор, пока светит Солнце и цел Земной шар.