Что хочешь? Долг твоего брата спишу вчистую.
Гогена, висящего в твоем кабинете, протягиваю руку, чтобы скрепить сделку, и вижу нерешительность, написанную на физиономии спорщика. Поганец Игорек меня не интересует.
Давай, Боря, не дрожи рукой. вдруг подает голос Федор. Впервые наверное в жизни он не сидит безучастно. Это же не душа, в конце-концов. Хотя, они, наши души давно уже заложены. Моя уж точно, задумчиво, словно про себя заканчивает он. Философ комнатный, блин.
А теперь правила, разжимаю я пальцы, все еще чувствующие чужое пожатие.
Неделя. Случайно выбранная мной баба. И полная свобода действий. Правил никаких.
Что я должен сделать? затея Бори меня начинает напрягать. Не убить же несчастную? Если так, то Алмаз твой.
Так неинтересно, рычит Борис Маркович, Убивать не надо. Она сама должна будет пожертвовать собой, ради тебя. Это будет доказательством.
Доказательством чего? в голове мутится, как после недельного загула.
Влюби в себя дуру за неделю. И еще. Все это время она должна жить в твоем доме, не знаю как ты заманишь курицу. Можешь вырубить, украсть. Запугать возможности безграничны, ни в чем себе не отказывай. Федюнчик, вон, не смог заманить красавицу. Хватило трех дней, чтобы он задрал лапки вверх.
Это дурацкое пари, Борь. Бабы вешаются на меня гроздьями. Их любовь огромна и бесконечна. А еще она безусловна. Потому, что это чувство не ко мне, а к деньгам и положению, которые я могу им дать. Мне становится смешно до одури. Ты ведь проиграешь. Я готов. Выбирай жертву.
Вон та, толстая. С глазами больной собачки. Более некрасивых чем эта, тут нет, ухмыляется Борька, указывая глазами через дымно-мутное стекло на столик в глубине зала, над которым тут же вспыхивает тусклая лампочка. Кабинет зоны Борьки сделан так, что мы можем наблюдать за тем, что творится в зале, а посетители за нами нет. Если через семь дней страшилище бросится за тобой в огонь, считай ты выиграл. Отказаться можешь в любой момент. Но Алмаз мой в этом случае. Рукопожатия достаточно, конечно, я тебе верю, но есть еще запись камер наблюдения.
Надо наверное пересмотреть мое мировоззрение. Таких друзей за хобот да в Третьяковку. Думаю, что звание моего близкого приятеля Боря лишится сразу, как только безумие войдет в завершающую стадию. И чертову незнакомую бабу мне даже жаль.
Пропускаю последние слова Бориса мимо ушей, потому что не могу даже дышать, глядя на женщину, указанную старым другом. Федор тоже не сводит глаз с закланной овцы, и его бледность кажется мне пугающей.
Только не она, шепчет доктор. Ты специально? Ты больной ублюдок. Не может бомба попасть два раза в одну воронку.
Вы знакомы? спрашиваю я, борясь с тошнотой. Кажется, что я участвую в постановке театра абсурда.
Нет, нет, шепчет Федька. Врет. Все подстроено, и эта толстая не случайно сегодня оказалась возле моего офиса. Надо же, решили меня развести. Я же вижу, как смотрит на дурнушку мой кум.
Повеселился, мать их.
Да пошел ты, рычу злобно, чувствуя себя шакалом унюхавшим кровь и страх и резко встаю с мягкого кресла. Баба влюбится в меня. Готовь полотно. И если я узнаю, что вы меня решили развести, Боря, не посмотрю, что мы друзья. Ты понял?
Злость бурлит и клокочет, когда я выхожу в воняющий ароматизаторами общий зал. Чертова баба сидит ко мне спиной, вся изогнувшись буквой зю. Что ж, начинаем игру, детка.
Вера
Мне кажется, что если я обернусь на голос и посмотрю на говорящего, то превращусь в каменную статую. Жертва Медуза Горгона. Смешно. В теле звенит каждый нерв, каждая мышца. А еще чертово эластичное кружево на моей ляжке предательски скручивается бубликом. И это означает только одно я снова опозорюсь.
Потанцуем? глупо шепчу я, резко разворачиваясь. Шепчу куда-то в широкую грудь, обтянутую прекрасной белой тканью, боясь поднять глаза выше, чтобы не встречаться взглядом с насмешливыми ружейными дулами.
Я только пою, Супергероиха, мурлычет этот огромный кот, глуша все посторонние звуки вокруг. И, кстати, обычно чулки с женщин в моем присутствии падают быстрее. Ты выбиваешься из графика.
Хам, наконец-то сбрасываю с себя первое оцепенение. Он ловит мою руку возле своей щеки, когда я уже зажмуриваюсь в предвкушении звонкого шлепка.
Терпеть не могу, когда меня колотят по физиономии, хрипит он, склонившись ко мне настолько близко, что я чувствую горячее дыхание. Проклятый чулок болтается уже где-то на щиколотке. И где мои подружки, интересно? Почему не спешат спасти меня? Я вдруг осознаю, что мы двигаемся в унисон с Ярцевым, танцуя какой-то странный, хаотичный танец.
Придется вам смириться. Потому что когда вы наконец меня отпустите, я повторю попытку.
Как тебя зовут, Супергероиха? пропустив мимо ушей угрозу, этот нестерпимый мужлан вдруг склоняется к моей ноге. И я чувствую, как щеки заливает огонь. Его пальцы гладят кожу через тонкий капрон, пока мерзавец натягивает чулок, все выше и выше и выше. Черт. В голове звучит песня про полет наших птиц и про то, что сказка часто становится былью. Нервно хихикнув я дергаюсь, делаю маленький шаг назад, пытаясь выпутаться из чар.
Ооооо, стонет где-то в пространстве одна из подруженек. Боже, Мойва, спасибо. Стряхиваю остатки странного гипноза.
Что вы себе позволяете? еще один рывок и я свободна: от рук, от чар, от глаз этого чертяки.
Я задал вопрос, он больше не смеется, и сузившиеся глаза прожигают меня отнюдь не добрым взглядом. Как тебя зовут? И какого хрена ты шляешься по забегаловкам, вместо того, чтобы лечить свой чертов толстый зад?
А кто ты такой, чтобы задавать мне эти вопросы? от такой наглости у меня наконец прорезается голос, и я слышу за спиной одобрительную поддержку подруг, выражающуюся в перешептываниях и похрюкиваниях.
Правильно, Верка, Мама-Коза наконец прерывает повисшее в воздухе, трещащее напряжение. Я бы ему за толстый зад еще наподдала.
Вера, значит, кривая ухмылка расцветает на лице, покрытом темной щетиной. Слова моей подруги уходят в молоко. Его совсем не задевая. А я Макар.
Он приближается резко, и как тюк с мукой, нагло перекидывает меня через плечо. Черт, а на мне же стринги. Господи, только бы платье не задралось. Стоп, о чем я думаю, пока этот проклятый захватчик под визги Вальки и Мойвы прет меня к выходу из ресторана, даже не обращая внимания на моих подруг, как на назойливых мух?
Поставь меня на место, рычу я в спину наглого подонка.
Мы полицию вызовем, слышу неуверенный голос Кэт. И судя по злому сопению Ярцева, он взбешен и сейчас очень опасен. Верка, Вер
Ты нужна моей дочери, голос Макара дрожит, и теперь похож на раскаты небесного грома. Холод улицы только усугубляет мой страх. Ярцев волочет меня под ночным небом к машине. Крупные снежинки залетают мне в рот, и дышать становится трудно. И хочется орать от ужаса. Но судорогой сведенное горло не позволяет выдавить и звука. Считай, что я тебя нанял нянькой. Или кем там
А меня ты забыл спросить? Я работаю. И вообще, давай обсудим все. Поставь меня на землю, хнычу я, как обиженный воробей.
Да плевал я на твою работу. Считай, что ты в отпуске, рычит этот подонок, сваливая меня на заднее сиденье дорогущей машины.
Это похищение, тебя посадят. Подумай о дочери. У нее же наверное мама есть, которая сама прекрасно справляется с воспитанием. Им будет плохо без кормильца, когда тебя упекут на зону. Ну зачем тебе толстая, глупая, неуклюжая нянька? все еще на что-то надеясь, взываю я к голосу разума обезумевшего мужика.
Ты себя недооцениваешь, шепот заполняет салон машины, и я тоже недооценил. Вздрагиваю, от звука центрального замка, блокирующего двери. Господи, он же маньяк. Как же меня угораздило? Даже не думай напасть сзади, читает мои мысли красавчик-похититель. Мне придется тебя переложить в багажник, а ты без верхней одежды. Ничего, завтра утром я закажу тебе гардероб. Ты любишь шубы?