Кстати, пищеварение травоядных существ имеет свои особенности, ощутимые в закрытых помещениях.
И вы, как представитель Ракс, требуете решения от нас? уточнил феолец.
Да. Ракс не станет вмешиваться, решение должны принять вы как представители всех присутствующих в экипаже видов.
Почему не командир? поинтересовался Бэзил.
Он связан уставом и будет вынужден перестраховаться. Ракс хотят услышать ваше личное мнение.
Вот теперь наступила тишина.
Мэйли коротко рассмеялась.
Это трудно! Законы и уставы существуют как раз для таких случаев.
Именно поэтому решать должны те, кто не скован уставами, кивнула Ксения. Матиас согласен со мной.
Первым заговорил Криди.
Я был шпионом. Я скрывал свои мысли от друзей и от женщины, которую полюбил. На это потребовалось время, но я изменился. Уолр имеет право на свои тайны.
Анге задумчиво посмотрела на кота. Сказала:
Мне не нравится сама мысль о том, что наш товарищ связан с врагом. Но ведь это не доказано? И, возможно, он ведет двойную игру? Я готова к тому, что он останется на борту.
Вряд ли наше мнение очень важно, произнес Ян. Его подруга, Адиан, кивнула. Мы случайно оказались среди вас. Мы многого не понимаем. Но в поступках Уолра ведь не было предательства? Надо дать ему шанс.
Я за то, чтобы поговорить с ним, сказал Бэзил. Он принц? Ну так это многое меняет, дипломатия грязная штука.
Ох уж это британское почтение к особам королевской крови, Мэйли покачала головой. Но я за разговор. А там посмотрим. Но что именно заставляет вас подозревать Уолра?
Разговор, который был у него с обитателями Соргоса и Невара.
Он не сказал ничего подозрительного, нахмурился Криди. Я помню все, что он говорил!
«Маленьким и пока что не самым развитым цивилизациям лучше иметь дружелюбных покровителей» процитировала Ксения.
Не понимаю, признался Криди. Это банальность, но банальность не предательство.
Ксения вздохнула.
Мы знаем психологию Халл. Особенно Халл-три. Их культура построена на протесте против материнской цивилизации. Как у подростка, ушедшего из родительского дома и стремящегося доказать свою самостоятельность. Они отвергают наше покровительство, они отвергают помощь Халл-один. Слова Уолра означают, что они смирились с необходимостью подчиниться кому-то. Значит, они уже имеют какое-то представление о Стирателях.
Но вы победили в бою, заметил Ян. Возможно, Уолр изменит свою позицию? Выберет более сильного?
Ксения едва заметно улыбнулась:
Надеюсь, что нет, потому что мы оказались слабыми. Спасибо за ваше мнение, друзья. После прибытия новых членов экспедиции мы проведем разговор с Уолром. Честный разговор.
Новых членов? поразился феолец.
О, разве я не сообщила? Ксения пожала плечами. Да. Мы вызвали корабль Ауран и вашего ползуна.
Двести шесть пять поморщился.
Вот это было излишне!
В России профессиональное обучение космонавтике практиковалось с шестнадцати лет. Было, конечно, Гагаринское кадетское училище в Смоленске и Центр Циолковского в Калуге, где дети учились «космическим профессиям» с десяти лет. Горчаков считал это пустым баловством, пусть и романтичным по статистике с космосом свою жизнь связывало меньше двадцати процентов выпускников. Сам он поступил в училище в шестнадцать, в последний момент выбрав между Владивостокским Глубоководным и Московским Аэрокосмическим. О решении своем он никогда не жалел, но был убежден, что в десять лет планировать жизнь невозможно. Были у них в училище ребята из Смоленска и Калуги ничем особенным они не выделялись, подготовкой не блистали, хоть и надували поначалу щеки, рассказывая о традиционном одиночном орбитальном полете и выпускной лунной миссии. Так что американский подход непрерывный цикл обучения с девяти до семнадцати лет, точно так же, как европейский, при котором подготовка начиналась в одиннадцать, по мнению Горчакова, были последствиями элитарного англосаксонского подхода к образованию, когда детей стараются как можно раньше выпихнуть из дома для обретения полезных в жизни социальных связей.
Впрочем, благодаря русской неспешности, Валентин подружился с Матиасом тот тоже решил стать космонавтом лишь в пятнадцать лет, и выбор русского училища был для него последним шансом на достойное образование.
Но сейчас, разговаривая с «откатившейся» к одиннадцатилетнему возрасту Лючией, он впервые подумал, что в американском подходе тоже есть какой-никакой смысл. Вот как бы он сам себя вел, внезапно очнувшись во взрослом теле, в глубоком космосе, в окружении незнакомых людей и с разумом одиннадцатилетнего пацана? Да разревелся бы, без всяких сомнений.
А вот Лючия, после короткой паники, вызванной, похоже, в первую очередь тем, что она пришла в себя голой, на удивление быстро собралась. И после того как Мегер помогла ей одеться и напоила какао, вела себя достойно. Сидела на кушетке, держа в руках кружку, и очень старательно отвечала на вопросы.
Были гонки на картах. Я очень хотела победить, рассказывала она. Алекс был первым, но я думала, что стану второй.
Ты пришла третьей, пробормотала Мегер. Очень достойно для девочки, которая не специализируется как пилот.
То есть я не разбилась? уточнила Лючия.
Нет. Взяла третье место. Хорошо училась хотя мне кажется, что твои кулинарные навыки не соответствуют высокой оценке Мегер хмыкнула. Мы опоздали на «Техас», где должны были пройти практику. Вместо этого попали на «Твен», к командиру Горчакову.
Лючия с интересом посмотрела на Валентина. Потупила глаза. Потом спросила:
А я кто?
Специалист по системам жизнеобеспечения, с ноткой удивления произнесла Мегер.
Я хотела перевестись на инженера двигательных систем, вздохнула Лючия. На третьем курсе
Видимо, ты передумала, сказала Мегер терпеливо. Или не прошла экзамен. А чем тебе не нравится специалист жизнеобеспечения?
Я пошла на этот курс, потому что у меня высокий балл за внешность, откровенно сказала Лючия. На другие курсы не проходила. Но специалисты по жизнеобеспечению мама говорит, что туда идут девушки вольного поведения. Мама говорит, это место для baldracca.[5] Тетушка Бьянка с ней спорила, это была ее профессия в молодости
Валентин даже поперхнулся. Ничего особо грубого сказано не было, но в сочетании с невинным детским выражением лица Лючии и ее более чем сексапильной внешностью В общем, прозвучало странно.
И вовсе не обязательно, сказала Мегер. Психологический климат в экипаже вовсе не обязательно поддерживать таким путем! В любом случае, ты выбрала именно эту профессию.
Но ведь я теперь все забыла? с надеждой произнесла Лючия. Можно мне чему-то другому научиться?
Я подумаю над этим, решила Мегер. Сейчас я отведу тебя в каюту, отдохнуть и ознакомиться с событиями нашего полета. Думаю, Марк подготовит краткий и точный пересказ событий.
Марк наш искин? спросила Лючия и захлопала ресницами. Кажется, я помню, что искина зовут Марк!
Вот видишь, детка, кое-что вспоминается, сказала Мегер. Пойдем.
Разрешите идти, командир Горчакофф? спросила Лючия.
Правила субординации кадеты явно учили хорошо и с первого года обучения, а вот в произношении русских фамилий путались.
Свободны, кадет ДАмико, разрешил Горчаков.
Лючия поставила кружку и вместе с Мегер вышла из медотсека.
Блин, ну и дела, пробормотал Гюнтер. Покачал головой. Scheiße[6]
Вынужден согласиться, сказал Горчаков.
Простите, командир. Соколовский достал из-под столика припрятанную бутылку, допил воду из стакана и щедро налил себе польской водки. Я старый никчемный дурак. Я был уверен, что девочка в порядке.