Здесь слово «верность» не пустой звук, а прославляя меня, прославляют и себя, так как неотделимы, они — мои.
Я поднялся наверх, помыл руки, ополоснул лицо. Снизу раздались крики, одни встревоженные, другие ликующие. На всякий случай подхватив перевязь с мечом, я бросился во двор.
Люди прижимались к стенам, а посреди двора стоял, широко расставив ноги, мой конь. Он хрипел, дико вращая багровыми глазами, мотал головой. Черная пышная грива взлетала роскошными волнами.
Все ахнули, что-то черное оторвалось и взлетело в воздух, а потом, описав дугу, ударилось в вымощенный камнем двор с такой силой, что высекло искры. Я рассмотрел черный рог, перевел изумленный взгляд на коня.
— Что с тобой… Неужели?
Из барака выскочил Гунтер, обошел коня по дуге. За ним спешили Ульман и Тюрингем, уже снявшие доспехи, но с мечами в руках.
— Ваша милость, — ахнул Гунтер. — Он… он что, как все рогатые?
Я ответил, все еще не придя в себя от великого изумления:
— Да, как олень или лось… Но как же тогда…
Появился Зигфрид, огляделся, сразу все понял и метнулся к рогу. На лице Гунтера вспыхнуло острое сожаление. За моей спиной кто-то горячо зашептал, объясняя соседу, что если какой охотник в лесу или в горах отыскивает вот такой рог, то может стать богачом. Колдуны и маги охотятся за сброшенными рогами единорогов, надеясь отыскать в них волшебную силу, наделать амулетов и талисманов!
Я с осторожностью подошел к коню, он фыркнул и потянулся по мне теплыми мягкими губами. На середине широкого лба пламенеет свежая ссадина, капли крови собрались в крупные бусины, некоторые ползут, оставляя алые следы, в сторону ноздрей.
— Я тебя люблю, — прошептал я. — Ничего, еще отрастет… А пока потерпи, не расчесывай.
Расталкивая народ, протиснулся человек, которого я ожидал увидеть меньше всего: маг Рихтер, нелепый в теплом стеганом халате и широкополой шляпе с высоким верхом, сказал мне еще издали:
— Ваша милость!.. Ваша милость!
— Ого, — сказал я, — как это ты так… сразу?
Он чуточку смутился, бросил вороватый взгляд на моих соседей.
— Иногда удается… Ваша милость, нельзя ли рог… для магических нужд?
Я развел руками:
— Рог подобрал Зигфрид, торгуйся с ним. Правда, рог все-таки мой… в смысле с моего коня, а не то, чему лыбишься, потому думаю, что сумеешь получить, если предложишь доблестному рыцарю пару кувшинов очень хорошего вина. Повторяю, очень хорошего!
Он торопливо кивнул:
— Да-да, у меня совершенно случайно на древних пергаментах есть пара рецептов, которые я все еще не соскоблил… Благодарю вас, ваша милость!
— Как думаешь, — спросил я вдогонку, — рог скоро отрастет?
Он оглянулся, задумался, словно из ниоткуда в руках появилась толстая, как сундук, книга, я сразу ее не заметил, а Рихтер уже то пролистывал старые выцветшие страницы, то захватывал горстью и перебрасывал целые главы и разделы.
— Не уверен, — пробормотал он, — ваша милость… Если б в его родных лесах, тогда отрос бы, а вот здесь…
Я кивнул.
— Понятно, эндемичный вид. Как вон женьшень растет в Уссурийской тайге — женьшень, а в других местах это простые корешки. Или пантокрин только на Дальнем Востоке… Честно говоря, даже не знаю, хорошо это или плохо.
Маг посмотрел исподлобья с немалым удивлением:
— Как? Вы согласны, чтобы единорог лишился рога?
— А что, — спросил я в свою очередь, — превратится в простого коня?
— Нет, — пробормотал Рихтер, — но… так все издали видят, что едет герой, благородный и неустрашимый рыцарь. Если уж сумел подчинить себе единорога, то, понятно, герой! А без рога это же простой конь… с виду.